Прометей. Трилогия

После того как его сознание покинет внутренние блоки станции и перейдет в это тело, проникнуть обратно в ее управляющие производственные центры станет для него невозможно, или, во всяком случае, очень непросто.

Глеб подумал о том, что пришедшее на ум определение биоробот — тоже не полностью соответствует действительности, потому что ничего от привычной земной биологии в нем не было, и если уж быть предельно точным в определениях, это был синтетический робот, созданный из материалов, не имеющих аналогов на Земле.

Аппарат развивал в беге скорость до шестидесяти километров в час, ударом кулака мог проломить бетонную стену и легко поднимал груз в двести килограммов. Во всяком случае, именно такие параметры были заложены в формирующую программу, и Глебу еще предстояло проверить, насколько они соответствовали действительности. Глаз не было — но они и не требовались, поскольку зрительная информация поступала изо всех участков тела.

Привыкнуть к полной, объемной картине окружавшего пространства будет непросто, но с этой особенностью Глеб столкнулся уже в первый момент своего пробуждения, когда его захлестнула информация, поступавшая одновременно со всех участков станции.

Запас энергии внутри робота был достаточно большим, робот мог пополнять ее запасы за счет л юбых внешних излучений, а в случае крайней необходимости Друг мог превращать часть своей массы в энергию на атомарном уровне. Имя для робота возникло само собой, и это, скорее всего, означало, что его создание завершено.

Ни агрессивная внешняя среда, ни космический холод наружного пространства не могли ему повредить. Глеб вообще не мог себе представить, каким способом можно было бы уничтожить его создание. У Друга не было никаких внутренних органов, а вся жизненно важная информация дублировалась на молекулярном уровне, и, разумеется, он не нуждался ни в воздухе, ни в пище. Разве что очень высокая температура будет для него опасна, где-то при восьмистах градусах Цельсия начинают разрушаться молекулярные связи синтепластика, он превращается в расплав, внутри которого уничтожается вся заложенная в нем информация.

Теперь предстояло решить последнюю и самую главную задачу: переместить свое сознание внутрь созданной им машины. Честно говоря, Глеб до сих пор не представлял, каким образом это можно сделать. Почему-то ему казалось, что это не так уж важно. Что стоит создать саму машину, а затем захотеть оказаться у нее внутри, и этого будет достаточно… Может быть, в самом деле этого достаточно? Он попробовал. И ничего не изменилось… Это внутри станции его сознание легко перемещалось в любом направлении, следуя его внутреннему приказу, но теперь ему предстояло нечто более сложное — вывести свое сознание из первоначальной среды обитания, переместить его во внешне изолированный от станции объект.

Что-то он забыл, что-то сделал не так. Все было напрасно, все впустую. На мгновение отчаяние овладело им, и по силе этого отчаяния Глеб понял, что не может теперь отступить, не имеет права. Должен быть выход. Всегда есть выход — пусть не самый лучший, но он есть почти в любой ситуации, нужно лишь успокоиться и найти его.

Он закрыл свои несуществующие глаза, отрешился от всего, остановил на мгновение саму способность мыслить. И решение пришло — простое, как все слишком очевидные решения, и оттого наиболее трудное.

Энерговод. Нужен энерговод, ведущий к созданному им пластироботу. Причем не тот узенький пучок линий, с помощью которого он регулировал его рефлексы, нужен энерговод, способный пропустить через себя всю его сущность одним коротким и непрерывным импульсом.

Воплотить в реальную комбинацию молекул возникшее в мозгу решение уже не составляло труда. Широкий рукав энерговода соединил управляющий блок, в котором Глеб скрывался от разыскивающих его по всей станции сторожевых поисковых программ, с созданной им синтетической машиной.

Как только труба энерговода соединила эти два объекта, Глеб юркнул в канал, как зверь в спасительную нору, и, очутившись в созданном им теле, осмотрелся.

Точка зрения теперь переместилась. Впервые с момента катастрофы он видел станцию не изнутри ее самой, а со стороны. Он стал отделенным от нее, самостоятельным, индивидуальным объектом, и радость от этого открытия заполнила все молекулы его нового синтетического тела.

Затем он проверил, может ли согнуть руку, и убедился, что тело синтеробота полностью подконтрольно ему, да что там говорить — теперь это было его собственное тело.