Прометей. Возвращение

– Жизненный, какой же ещё? Разве в нашей системе бывают другие? Кому, как ни тебе об этом знать? Сидеть! Куда вскочил? Обернись!

Калачов покосился назад – за ним стояли два спецагента в штатском: один с шокером, другой с наручниками. Хорошо вошли, черти. Очень тихо, как учили.

– И что ты хочешь от меня?

– Хм, чего хочу? – Гаков медленно размял каждый пальчик, и в конце этой процедуры всосал воздух от болевого ощущения: – Вс-а, зараза, с этой нервной работой совсем подагра одолела. Чего спрашиваешь, хочу? Хочу, чтобы ты сам, по своей воле, с этого самого момента стал честно работать на меня.

– На тебя? А ты теперь кто?

Гаков снова вздохнул и ухмыльнулся:

– Главное не то, кто теперь я. Главное то, кто у нас теперь президент. Помолчи, я скажу, когда тебе говорить. Как ты относишься к тому, если президентом нашей страны станет человек с умной головой, большой учёный, да к тому же неоднократно доказавший свою преданность стране?

– Не знаю. Звучит красиво, но как на практике – неизвестно.

– А если я тебе скажу, что этот русский Эйнштейн, не просто большой учёный. Этот новоявленный Кулибин является изобретателем панацеи, спасательного круга для всего человечества. Не буду ходить вокруг, да около – ты его знаешь.

О ком это он? Я теперь знаю только одного изобретателя «спасательного круга для всего человечества». Это Шелихов. Но не может такого быть, чтобы Глеб говорил о нём. По многим причинам не может. По всем причинам не может.

Улыбнувшись загадочной улыбкой и считав с лица гостя недоумение, Гаков продолжил:

– Я не называл его имя, потому что время ещё не настало, – он демонстративно взглянул на настенные часы. – А вот сейчас уже можно. Сейчас ты всё узнаешь в прямом эфире. Впрочем, не в таком уж и прямом. Раскрою секрет – это запись, – он хлопнул в ладоши и сразу же во всю дальнюю стену кабинета засветился голографический экран.

Первым кадром возник развивающийся триколор на куполе президентской резиденции. Зазвучал гимн России. Затем флаг сменился панорамой: камера скользила по лицам людей, стоявших в суровых сосредоточенных позах на крыльце президентского дворца. Их было пятеро. Калачов знал каждого. Слева направо: Эдуард Ларчиков, Наиля Юсупова, Арсений Соболевский, Ольга Самборская и Глеб Гаков. Самборская сделала два шага вперёд и стала говорить, обращаясь к гражданам России:

– В этот ответственный исторический момент, когда под вопросом будущее всей человеческой цивилизации, по воле злого рока наша страна осталась без рулевого. Причём дважды. Сначала, после продолжительной болезни ушёл из жизни законный президент. А вскоре скоропостижно скончался и его наследник. Конечно, до новых выборов мы могли бы подобрать достойного кандидата из среды проверенных соратников Юрия Константиновича Стрекалова. У нас в обойме много опытных руководителей, уважаемых в народе политиков… – она на секунду зависла, не сумев подобрать подходящего эпитета для характеристики достоинств членов «обоймы». Но, решив не заклиниваться на малозначительном, перешла к существенному: – Но мы решили по-другому. Решили, думая о нашей страны, о нашем народе, вглядываясь в перспективу. «Кто нам сейчас нужен на высшем посту государственной власти?» – размышляли мы. И сами себе отвечали: – «Нам нужен человек, преданный России, заслуживший всеобщее уважение своим трудолюбием, своими талантами, своей безупречной порядочностью». И такой человек нашёлся. Это всемирно известный учёный, лауреат Нобелевской премии, президент Российской академии наук Арсений Сергеевич Соболевский. Многие считают его просто учёным. Да, Арсений Сергеевич, учёный. Но он не «просто учёный». Он светоч, не побоюсь этого громкого слова. Только узкий круг посвящённых знает, чем он занимался в это трудное для всех нас время. Скажу прямо! Он занимался спасением мира! Спасением нашего многострадального отечества! – она вошла в патетический ажиотаж и практически уже кричала лозунгами: – Его последнее величайшее открытие ни больше ни меньше кардинально изменит мир. Впрочем, об этом коротко расскажет наш новый директор Федеральной службы безопасности.

Слово перешло к Гакову: