Промис-Фоллс + Отдельные детективы. Книги 1-14

– Ты шутишь? Считаешь меня недостаточно серьезным? Неужели? Лучше вспомни, с каким дерьмом мне приходится возиться. Я думаю буквально на бегу. Как, например, вышло с той, другой, девчонкой. Мне удалось обставить все не так, как было на самом деле. Разве я не заслужил хотя бы небольшой похвалы?

– Я иду спать. Не могу больше думать об этом ни минуты.

– По-любому во всем виновата только ты, – говорит он.

Она замирает у подножия лестницы.

– Что ты сказал?

– Ты ушла из дома, оставив сушилку включенной, отсутствовала, когда загорелась ткань. Если бы не повалил дым, ничего бы…

Ее рука столь быстра, что сын не успевает уклониться от хлесткой пощечины.

– Я не позволю тебе так со мной разговаривать! Ради кого все это было, а? Ради кого?

Он прикладывает ладонь к покрасневшей щеке и отвечает:

– Ради папы.

– Нет, – говорит она. – Все и всегда делалось ради тебя. Абсолютно все. Я шла на это ради тебя, и дай бог сил, потому что мне, видимо, придется пойти еще на многое, прежде чем мы закончим.

Глава 32

Я сбросил с себя одеяло и поднялся так стремительно, что у меня слегка закружилась голова. Включил лампу на прикроватном столике. Стало заметно, что на ту сторону постели, где спала Донна, даже не ложились. Это выглядело странно. Если бы ей не спалось и она встала с кровати, то не стала бы ее застилать. Никто так не делает в двенадцатом или в первом часу ночи. Ты встаешь, бродишь по дому, выпиваешь стакан воды, рассчитывая через несколько минут вернуться в постель и снова попытаться заснуть.

Значит, Донна даже не ложилась.

Я вышел в коридор, а затем заглянул в комнату Скотта. Я не удивлялся, если обнаруживал ее там, под покрывалом. Но когда я открыл дверь, то при свете из холла увидел, что кровать пуста.

Включая по пути везде освещение, я спустился вниз по лестнице. Если Донна, затаившись, сидела в гостиной, я вполне мог пройти совсем рядом и не заметить. Но ее не оказалось и там.

Не было ее ни в подвале, ни в комнате для стирки.

– Донна! – выкрикнул я.

Отперев раздвижные стеклянные двери, ведущие на террасу, я включил яркие садовые фонари, достаточно мощные, чтобы осветить весь задний двор. Погода была слишком прохладной, чтобы Донна сидела снаружи, уставившись в небеса и гадая, как там идут дела у нашего мальчика. Как я уже упоминал, она, в отличие от меня, верила в подобные вещи.

Я вернулся в дом, заперев раздвижные двери и открыв ту, что вела из дальнего угла кухни в гараж.

Машина Донны тоже отсутствовала.

– Черт бы вас всех побрал! – не сдержался я.

Сняв трубку телефона в кухне, я нажал на кнопку быстрого набора ее номера.

Раздался один гудок. И все.

– Давай же!

Я позвонил еще раз.

– Отвечай!

Только после третьего раза в трубке раздалось:

– Привет.

– Где ты? – спросил я.

– Просто катаюсь.

– Я вернулся домой, но не нашел тебя. И уже начал всерьез тревожиться.

– Да, я должна была оставить записку, – сказала Донна. – Мне совсем не хотелось спать.

– Что-то не так? – Я знал, что глупее вопроса сложно представить. На самом деле мне хотелось понять, чем сегодняшний вечер оказался хуже остальных за последние два месяца.

– Мне есть о чем поразмыслить, – ответила Донна.

Некоторое время мы оба молчали. Я слышал гул двигателя автомобиля фоном на заднем плане. Потом спросил:

– Что ты ела на ужин?

– Я не ужинала, – отозвалась она.

– Я тоже. Умираю с голоду.

– Я, наверное, тоже.

– «Денниз» еще открыт, – сказал я. – Можем устроить себе полуночный завтрак. Не отказался бы от яичницы с колбасой.

– Я как раз недалеко оттуда, – сообщила Донна. И после очередной долгой паузы добавила: – Встречу тебя там.

– Нет. Тебе придется сделать большой круг и заехать за мной. У меня нет машины.

– Как это – нет машины?

– Расскажу за яичницей.

Но прежде чем рассказать о происшествии с автомобилем, я вынужден был объяснить происхождение огромного синяка на виске. Донна заметила его сразу, как только я сел к ней на пассажирское сиденье.

– Очень болит? – спросила она.

– Я больше страдаю от уязвленного самолюбия.