Промзона

Григорий появился в ресторанчике к часу ночи. К этому времени Алексей успел основательно набраться в баре, но, как человек привычный к питью, сохранял редкую трезвость рассудка при расстроенной координации движений. Они обнялись, и Алексей сказал:

— Мне сказали, что тебя нет в городе.

— Я теперь в Павлогорске. Мне позвонили, что ты здесь, и я приехал. Как дела, братан?

— Я развожусь.

— А что говорит Лена? — осторожно спросил Григорий.

— Это она подает на развод.

Алексей помолчал и вдруг неожиданно добавил — Этот Фаттах трахает все, что движется. Он трахает баб, как Альбинос — заводы.

Григорий помолчал. Потом спросил:

— Это правда, что тебя закрыли по приказу Цоя?

Алексей поднял на Григория прозрачные от пьянки глаза.

— Кстати, — сказал Алексей, — у меня же остались векселя разреза. Не хотите купить?

— Это вопрос не ко мне, — ответил Гриша, — вот завтра прилетает Денис Федорович, я спрошу.

— Да-да, — усмехнулся Алексей. — Устрой мне встречу с Черягой.

* * *

Спустя три дня Денис сидел у себя в кабинете в Ахтарске, когда секретарша по селектору доложила.

— Денис Федорович, тут к вам какой-то Алексей Крамер. Говорит, что ему на пять назначено, по согласованию с Епишкиным.

Денис смутно припомнил что-то насчет бандитов и векселей.

— Ничего ему не назначено, — сказал Денис в селектор, — пусть катится.

Секретарша отключилась, а потом нажала селектор опять:

— Денис Федорович, он говорит, что специально из соседней области приехал. Говорит, что у него вопрос на две минуты.

— Ну заведи его в переговорную, — сказал Денис.

Когда, через полчаса, Денис вышел в переговорную, Алексей Крамер сидел лицом к вечереющему окну. Свет в переговорной был потушен, и вместо Крамера Денис видел только силуэт на фоне подсвеченного стекла. Денис включил электричество, и Крамер развернулся в кресле.

Он выглядел лет на двадцать пять, не больше. У него были седые волосы и совершенно бесцветные глаза, и на руках его Денис заметил красные пятна экземы, видимо подхваченной в тюрьме.

Денис машинально опустил протянутую было для приветствия руку и сел напротив Крамера. Векселя «Южсибразрезугля» его совершенно не интересовали.

Крамер — тоже.

— Чем могу помочь? — спросил Денис. Крамер поднял на него бесцветные глаза.

— Вы хотите, чтобы я убил Константина Цоя?

Денис поперхнулся. Первым делом он подумал о диктофоне в кармане Алексея.

— У меня нет с собой записывающей аппаратуры, — сказал Алексей. — И у меня есть векселя «Южсибразреза». Если вы купите их по номиналу, я убью Цоя.

Денис молчал. Ему надо было встать и выгнать посетителя, но он молчал.

— Цой посадил меня в тюрьму, — сказал Алексей. — А я убивал и за меньшее. Ты знаешь, что это я убил Мишуткина? Он считается пропавшим, но я его убил. Тело лежит под асфальтом на тридцать четвертом километре Новосибирского шоссе. У него две пули от ТТ в черепе и одна в животе. Хочешь, я назову еще два трупа, мусор, чтобы ты не мучился, подстава я или нет?

— Я не следователь, — ответил Денис. Бесцветные глаза Алексея глядели сквозь Дениса в прошлое, туда, где удачливый бизнесмен Крамер был еще киллером по кличке Самосвал.

— У них никогда не будет доказательств, — сказал Алексей, — даже если меня возьмут, я скажу, что это моя личная месть Цою. Даже если я расколюсь, вы всегда скажете, что это не правда, что это мусора Цоя заставляют меня врать.

— А если за тобой следили, когда ты сюда пришел? — спросил Денис.

— Мы разговаривали о продаже долгов «Южсибразреза».

— А откуда у тебя деньги? Ты же вышел из тюрьмы голым.

— От продажи вам долгов «Южсибразреза».

— Сколько они стоят?

— Я хочу за них триста тысяч долларов, — ответил Крамер.

Денис долго думал. Слава сказал ему: «Я не могу ходить по одной земле с Цоем». Это был больше, чем приказ. Это был намек. На памяти Дениса Извольский никогда не произносил таких намеков. Такие намеки — больше приказа. От них не отказываются.

— Знаешь, Леша, — сказал Денис, — мы действительно поговорили с тобой о векселях «Южсибразрезугля». Я распоряжусь, начальник кредитного отдела посмотрит их на предмет покупки. Мы готовы тебе помочь. Обо всем другом — извини, наш холдинг в таких играх не участвует.

* * *

Прошло три недели.

Энергетики и железнодорожники наконец подсчитали ущерб, нанесенный им катастрофой на ГОКе. Ущерб, по их словам, составил шестьдесят миллионов долларов, иск именно на эту сумму был подан в Черловский арбитражный суд. AMК наотрез отказался платить. Энергетики потребовали обанкротить упрямого должника суд удовлетворил их требование, и АМК тут же подал апелляцию. Почему-то интересы областных энергетиков представляли в суде юристы Цоя.

Параллельно в том же самом Черловском арбитражном суде слушалось дело о возвращении незаконно выведенных активов в ОАО «Черловский авиационный завод».

Иск был подан унитарным предприятием «Южсибпром», которому теперь принадлежало ОАО. Почему-то интересы федерального предприятия представляли в суде юристы Извольского.