Промзона

Президент повертел кассету туда-сюда, потом встал и прошел в комнату отдыха. В отличие от большинства начальственных мест, она располагалась не сразу за кабинетом, а была отделена от него небольшим коридорчиком: в коридорчик же выходили туалет и столовая. В комнате отдыха президент сунул кассету в видеомагнитофон.

Видимо президент отвык сам обращаться с капризной техникой. Сначала он сунул кассету не той стороной, а потом перепутал кнопки.

Наконец президент справился с видеомагнитофоном.

* * *

На плоском плазменном экране возник Денис Черяга. Изображение было черно-белое, но довольно четкое. Черяга сидел вполоборота к камере. Так же, вполоборота, сидел его собеседник — Извольский.

Черяга сидел и курил.

— Он хочет тридцать девять лимонов, — сказал Извольский. — Говорит, что тридцать один уйдет выше, а восемь пойдет ему. Но за это он получает санкцию на уничтожение группы Цоя.

— Что значит выше? — спросил Черяга.

— На самый верх. Он сказал следующее: "Президент считает ненужным существование в России промышленной группы, настолько связанной с криминалом.

Но вы должны доказать свою преданность новой России".

Президент выключил видеомагнитофон.

— Кто этот второй, рядом с Извольским? — спросил президент.

— Денис Черяга. Куратор его службы безопасности. Он, кстати, в федеральном розыске за ряд совершенных им убийств.

— Человек, который это записал, до сих пор там работает?

— Он пропал, и, к сожалению… в общем, я думаю, что свой иск эти ребята начали готовить после его пропажи.

Президент протянул ладонь.

— Где оригинал записи?

Цой скрестил руки на груди.

— Разумеется, не со мной, — ответил он.

В комнату отдыха, неслышно ступая, вошли два личных охранника президента.

Президент поколебался, потом в упор взглянул на Цоя и спросил:

— Что связывало тебя и… этого бандита?

— Мы были друзья. И партнеры.

Президент кивнул, приглашая охранников садиться, и вышел. Цой услышал, как во второй двери, той, что вела из коридорчика в кабинет, с громким щелчком повернулся замок.

* * *

Когда Извольский вошел в кабинет президента, Цоя там не было.

Разумеется, Извольский понимал, что Цоя провели, а может быть — вывели — через комнату отдыха, но все равно ему невольно показалось, что Цоя просто пристрелили тут же, а кусочки кинули в шреддер. Такая уж атмосфера царила в кабинете.

Президент не сидел — молча стоял на фоне трехцветного флага, и выглядел он очень усталым. Чтобы президент был в Кремле в девять утра — это было явление исключительное. Работал он допоздна, — но зато и вставал не рано, как прекрасно было известно обитателям Рублевки, привыкшим, что дорогу для президентского кортежа перекрывают в десять-одиннадцать утра.

— Садись, — внезапно сказал президент, — а то еще ножки подогнутся.

Извольский сел. Он старался казаться невозмутимым.

Президент взял со стола бутылку с минералкой, свинтил крышечку и отпил из горла.

— Вячеслав Аркадьич, — мягко сказал президент, — я бы хотел понять, почему вы, человек, который неоднократно встречался со мной, и пользовался моим доверием — подал иск в американский суд? Изгадил репутацию России? Если вы узнали эту грязь о Саше, что, мне нельзя было ее показать? Добро бы Цой, я ему в жизни руки не подал. А вы? Зачем выносить сор из избы?

Извольский помолчал. Потом сказал:

— Я пользовался вашим доверием и поэтому я прилетел сюда. Хотя, скорее всего, это ошибка.

— То есть почему ошибка?

— Вы сами знаете почему Президент вопросительно поднял брови. Извольский молча протянул ему бумагу. Это была распечатка разговора. Разговор был такой:

А. (Альбинос) Со Слябом все вопросы будут сняты, он просто отдаст все сам своему дружку полпреду. А полпред сажает на холдинг Ахрозова.

С. (Собеседник) Бесплатно?

А. Сорок восемь.

С. Не фига себе число! Почему так дорого?

А. Саша у нас человек государственный. Клянется, что это не ему.

С. В каком смысле не ему?

А. Саша утверждает, что наш президент наконец нашел способ сделать так, чтобы бюджетные деньги не воровали. Саша утверждает, что способ таков: завести в Швейцарии личный счет г-на президента и направлять деньги с этого счета исключительно на благо отечества.

— Видео? — спросил президент.

— Аудио, — ответил Извольский. — Поверх распечатки легла аудиокассета.

— Кто такой Ахрозов?

— Один из моих директоров.

— Почему Цой лоббировал его назначение?

— Потому что Ахрозов работал на него.

Президент помолчал.

— Ты заплатил Саше тридцать девять лимонов?

— Да.

— Тогда почему ты решил, что Саша работает на Цоя?

Извольский долго молчал. Потом проговорил:

— Я не решил, что Ревко работает на Цоя, — сказал Извольский. — Я прикинул и понял, что если Ревко берет у меня деньги и не отдает обещанного, то скандала он может избежать в одном-единственном случае: если я буду мертв. Моя смерть будет нужна, чтобы обвинить в ней Цоя и расправиться с ним, точно так же как смерть Степана — это лучший способ обвинить меня.

— Так почему американский суд?! — заорал президент.