Проникновение

Там, в Египте, фараон был верховным жрецом, а жрицы — его наложницами. Кира украла моё имя, мою жизнь и отдала ему[78]. Маугли вернула мне меч и смерть воина. Не знаю, скакала ли она на коне амазонкой кочевников, но кровь атланта, держащего небо, пусть и на хрупких плечах, течёт по её венам. Они с Аморгеном вырвутся из города, потому что вдвоём. А всё, что есть у меня, — битая карта: туз мечей, рука, занесённая над лабиринтом. Пересадить бы смелое сердце Маугли Кире! Я пленён её плотью, её красотой. Красота Маугли банальна, как закаты над морем. Красота Киры непостижима, как звуки систра. Лунное золото в глазах, песок на ладонях, почва для моих корней. Маугли вылепила нас троих и тысячу раз повторила в разноликих статуях, но не лицо Киры. Её портрет не смог бы нарисовать ни один художник, но любой человек узнал бы в ней всех, кто был некогда близок, а сейчас далеко: маму, сестру, первую любовь. Кира — фазы Луны. Волоокая и неверная. Кошка, позволяющая гладить себя лишь тому, кто кормит. Испытующе смотрит на меня и ждёт, когда налью ей на блюдечко наше время. Думает, я ей должен. Аморген тоже выжидал непонятно чего, пока Маугли не заточили в башню. Мы четверо и правда похожи на карты. Они — светлая пара, мы — тёмная. Один в паре действует, а другой созерцает, не пытаясь помочь. С той разницей, что луч света всё же един, а тени падают на противоположные стены.

— Удалось достать лодку?

Вздрогнул от неожиданности. Мой противник давно ушёл, а за столом из морёного дуба рядом со мной сидела Маугли.

— Не удивляйся. Ты сам меня сюда вызвал. Ты же знаком с Альбертом, братом Аморгена?

— Дух? Видел его пару раз у нас дома. Учит Киру рисовать.

— Да, дух, и очень мудрый дух. Если научит, найдём мост. Он утверждает, что мы сами создаём жизнь в городе своими мыслями, чувствами.

Извлекла из кармана песочные часы. Неловко улыбнувшись, прижала к груди. Песок побежал из верхнего прозрачного конуса в нижний, будто сквозь пальцы.

— «Hold Infinity in the palm of your hand and Eternity in an hour…». Купила в лавке в квартале пирамид. Песок меня успокаивает. Кажется, держу в руках своё время. Кажется, так оно принадлежит мне. И скучаю по статуям. Аморген сказал, что песчаную косу срыли, но ты же знаешь, вера умирает после человека. Хочется к ним прикоснуться. Песчаные статуи — смелые наброски моего прошлого, эскизы мечты, немногие из них успела воплотить в камне. Но скульптурам не нужен зритель, как и молитвам слушатель. Они живут сами по себе. Когда Аморген обучал меня, частенько читал «Диалоги» Платона об идеальном устройстве общества, где всякий — философ, музыкант, поэт. Бродили по Афинам, и я представляла себе этих мечтателей в сандалиях, как под средиземноморским солнцем сочиняют стихи, музицируют, философствуют. Открывают таланты и создают нечто прекрасное, сами себе и режиссёры, и актёры, и зрители. Творчество для них — путь самопознания и саморазвития. Искусство — мистерия для одного. Пустой театр, кино без плёнки — здесь и сейчас, на самом деле только это и важно: мгновения, когда пальцы перебирают песчинки. Все заняты собой, а те, кто требует зрелищ, — в прошлом. Ни под чьи вкусы не надо подстраиваться, никому не приходится угождать. Нет ни соревнований, ни славы, ни лицемерия. Никого не запрут в стенах башни без солнечного света за неугодные городу разноликие статуи.

— Мне жаль, Маугли, что так вышло. Но лучше забыть о песке, если хотим выбраться отсюда. И поторопиться, пока все пьяны и танцуют в масках. Уйдём незамеченными, в Карнавал никто не кинется за нами в погоню.

— Они сточили все лица у статуй в городских фонтанах и новые сделать не позволят. Я так и не нашла дорогу в гавань, теряюсь без ориентиров в пространстве улиц, блуждаю по лабиринту. Выхода нет.

— Выход — там же, где вход. Ты сказала: лабиринт огромен. Если сны — репетиция смерти, то здесь есть как тёмные, так и светлые места. Вдруг мы все ещё живы и можем проснуться? Улицы никуда не выведут, запутают, но вода не стоит на месте, течёт. Если поплывём по каналам, рано или поздно сумеем покинуть город.

— Мало покинуть город, нужно найти место, где снятся сны. Кире должен присниться мост через время.

— Ей снилось море. Но море нас отвергает: ныряя в волну, неизменно выныривал здесь, в городском канале. Придётся подчиниться воле воды. Нужна лодка. Но я проиграл её.

— Неужели играть в карты — единственный способ?

— Для меня — да. Больше ничего не умею. А заработанных монет и эфира не хватало.

— Не можешь победить честно, победи вопреки всему. Мою лодку забрали, а новую мы тоже не покупали. Помнишь круг пяти чувств? Волк видит носом. Ты почуешь лодку, беспечный хозяин бросил её под мостом. Опьянённый эфиром танцует на площади и скоро забудет своё имя не то, что лодку. Не смог выиграть — укради.

— Сдаётся мне, не всё так просто. Наверняка существует «высшая справедливость», иначе я бы выплыл и взобрался на борт корабля, а ты не очутилась бы в башне.