Проникновение

— Нет никакой высшей справедливости, а городом правит случай. Наши невольные мысли и чувства. В башне я многое поняла. Вспомнила историю Кодекса Гигас. Согласно легенде, монах-отшельник написал шестисотстраничный манускрипт за одну ночь не без помощи Дьявола, отметившего тенью свою страницу. Книгу называли «Библией Дьявола». Оправдали монаха современные учёные: провели углеродный анализ кожи страниц и выяснили, что он потратил на написание книги более тридцати лет. Тридцать лет затворничества и упорного труда! А что взамен? Есть люди — изгои, вынужденные заискивающе смотреть в лица других, унижаться и молить о возвращении в стаю. А есть отшельники, добровольно посвятившие жизнь уединению, чтобы создать нечто великое, что возвысит и их самих, и тех, кто нечаянно прикоснётся к творению. Монах нарисовал и Ад, и Рай, писал о выборе судьбы человеком. Люди и выбрали: страницу с изображением Дьявола открывали чаще других, поэтому она потемнела. Никто не оценил его труд, напротив, обвинили в своих же грехах. Так и мы, сами создаём город, как некогда создавали прошлое, переписывая его в голове, как роман, до бесконечности. Одни события со временем видим иначе, а другие скрываем и приукрашиваем даже наедине с собой.

— Тогда город должен был нас отпустить.

Маугли отвернулась к окну. Небо почти сравнялось цветом с тёмным убранством игорных столов. Луна медленно скользила вниз по рифлёной крыше.

— Не всякая мысль сбывается, в пространстве вариантов побеждает самый приземлённый, — ответила она.

— Мы же все хотели уйти!

— Но так и не нашли дверь. В лабиринте мы все — Тесеи. Я пыталась преобразовать город, ты догнать корабли. Оба чуть не погибли, я — в башне, ты — в море. Нам нужна золотая нить Ариадны. Ты несправедлив к Кире. Возможно, её мост через время призрачен, как лунная дорожка на воде, но Луна повелевает морскими приливами и отливами на Земле. Первый лабиринт был построен в Египте, там приносили быка в жертву Осирису, играли мистерию его смерти и воскресения. Миф о Тесее — её пересказ, победа над Минотавром и выход из лабиринта символизируют перерождение. Посвящёнными в таинство мистерий были жрецы. Кира пришла на землю жрицей и знает о лабиринте больше, чем мы. Обладает магией сна. Держит в руке нить наших судеб, плетёт её, словно Мойра. Я вмешалась в ваши сны в надежде освободить от прошлого, соединить вас, разорвать круг мести. Не смогла спокойно стоять и смотреть, как убьёшь её снова, вызвала ветер.

— Я не убил бы её, я любил…

— О! Поверь, мне довелось произносить эти слова! Вы оба были во власти прошлого и вряд ли сумели бы его изменить. Время себя охраняет, стирая нам память.

— Но я не хочу себя потерять.

— Никто не хочет. Ищи лодку, и можем двигаться в путь. Мы подождём вас. Аморген ещё не простился с братом.

Поднимаясь из-за стола, Маугли снова взглянула в окно.

— Ты не заметил, что луна уже много ночей подряд не убывает?

Промолчал в ответ.

— Береги Киру, — сказала она напоследок.

И мы зашагали каждый в свою сторону. Маугли — к площади, откуда доносилась громкая музыка. Будет искать Аморгена по звуку флейты. А я — добывать лодку в тихие переулки, подальше от нашего дома. В городе легко вернуться домой, найти кафе у фонтана, где назначена встреча, но никогда выход или окраину.

Остановившись на мосту, заглянул в воду. В лунном свете в канале — чёткое его отражение. Два полукруга: мост и его подводный двойник. Полный, замкнутый круг с тёмной точкой посередине. Древний символ рождения мира. А если и тебе снятся символы, обобщения, лично к нам не имеющие отношения? Перегнулся через перила, вытянулся что есть силы. Угловатая тень покачивалась на воде. Метнулся к перилам напротив. Тёмная точка оказалась лодкой. Кто-то спрятал её под мостом. Течение отнесло лодку на длину привязи, и корма высунулась из норки.

Эпизод 4. Время

Живой мечтала вырвать языки-стрелки у всех часов, чтоб онемело время. Чувствовала себя Матой Хари, пославшей воздушный поцелуй стрелкам перед смертью. Размышляла о том, что долголетия можно достичь, раздвигая рамки не жизни или физического существования, а субъективного восприятия времени. Дни с тобой на Мальте проживались как годы. А здесь моё время исчезло. Словно не лодка плывёт по течению, а город движется нам навстречу. Словно вышла на сцену и забыла роль, а вокруг мелькает и вертится карусель кошмарного сна. Клоуны в уродливых масках жонглируют факелами на площади. Горящие точки, линии, круги поочерёдно сливаются в фигуры жезла, чаши, ромба, меча.

— Не смотрите на них, заметят, — обернулся из другой лодки Ульвиг.

— Вряд ли. Они видят перед собой только факелы.