Проникновение

Перед тем, как нашла песчаную косу, бродила по лабиринту, и память, словно во сне, струилась отголосками прошлого. Ночь, дождь, незнакомый город, враждебные улицы, угрюмые редкие взгляды из-под линялых зонтов. Тесное кафе, где дождём заперты двое. Искали друг друга много дней и жизней подряд, не один раз умерли и воскресли прежде, чем встретиться снова. Слишком долго искали. И теперь сидят рядом за столиком, низко опустив головы, отводят глаза. Их порывистые движения ломаются на полпути друг к другу. Понимают, что никогда не проснутся вместе. Отлюбили своё. Расплескали себя по дороге. Точно последний ушедший, тот, кого, как им казалось, любили, унёс с собой весь свет. И друг на друга не хватит сил, когда они так нужны. Мёртвый город, сломанные куклы, нескончаемый дождь. Так и не смогла вырезать их в камне: лица размывались дождём. Не образ, а его неясное ощущение — безысходности. То же чувствовала и в детстве, когда смотрела на сообщающиеся сосуды: сколько ни раскачивай их, ни доливай воды, её уровень будет одинаков в обоих. Стоячая вода, ни волны, ни всплеска. Давление гасит все импульсы. Безжалостное нерушимое равновесие. А песок подобен воде: можно придать ему какую угодно форму, но земное притяжение и ветер вновь расправят его, как полотно. Гладкое лицо пустоты, без единой морщинки. Лицо вечности. Мы и были теми людьми в кафе, героями мифов, истёртыми копиями, бесчисленными повторениями одного и того же.

— По-прежнему хочешь вернуться на землю?

Лодка свернула в тёмный проулок, от воды в канале запахло гнилью. Крыши домов вот-вот сомкнутся над головой. Липким воздухом трудно дышать.

— Мне страшно остаться. Ждать, мучительно гадая: корабль или волна света? Существовать, чередуя ужас с надеждой.

— Альберт говорит, смерть — выход, избавление. Иная форма бытия.

— Я не верю ему. Дух не знает, что есть смерть, и не помнит жизни. Завис на границе света и тени.

— Мы тоже могли бы кружить над городом, летать над каналами и мостами, встречаться в чужих снах. Всегда быть рядом.

— Быть рядом, но не принадлежать друг другу. И не жить.

— В жизнь вернёшься одна. Я провожу тебя, но на земле мне нет места. Мы не встретимся более. Наше будущее здесь, в городе. Здесь мы по-настоящему свободны. Как духи.

— Они-то свободны?! Вечные узники города!

— Духи не чувствуют давления времени. Легки, как ветер. Не знают ни боли, ни страха, ни усталости. Всё, что не имеет формы, обладает силой воды, её переменчивым постоянством.

— А если и духов рано или поздно забирает волна?

— Когда утратил форму, безразлично и состояние. Пар, свет, не всё ли равно? Если это и есть состояние вечного возвращения.

— Но мне важна форма! Я хочу лепить, вырезать, создавать статуи. Они — единственное, что могла бы взять на борт корабля в новую жизнь, но боюсь, никто не позволит. Вот и бежим из города в карнавальную ночь, как воры.

— Да, вам троим есть, что хранить и ради чего бороться. Но вы не знаете, куда вы бежите.

— Так расскажи нам! Хватит играть немого свидетеля.