Пропаданец

– Ну… – сказал я, с трудом подбирая слова, – это, привет.

Брови принцессы взлетели на середину лба. Других слов она от меня ожидала, что ли?

– Вон отсюда, – бросила Вандора, тяжело дыша.

– И это вместо спасибо? – удивился я.

Скажите, и как это назвать?

Она взглянула на меня строго:

– Дождись, пока встретят брата. Затем найдешь боцмана Бизли, скажешь, чтобы ступал сюда. Скажешь еще: мак расцвел небесным цветом. Запомнишь?

Дер пароль? Ну конечно, запомню, моя очаровательная шпионка. Вы вскрыли ячейку Организации на флагмане принца, а ты играла в дурочку, постигающую морскую науку, а заодно смотрела и слушала… Пока не дослушалась. И что случилось бы с тобой, если бы не я?

– Сам свободен… пока свободен. Все понял, Олег?

– Ы-ы… ы, – родил я, без раздумий напялив личину Сундаго.

– Му-у-у-у…

– Плюх-плюх-плюх…

– Пошел вон.

Я не стал дальше испытывать ее терпение и ушел.

Сеграно валялся без памяти: пока я занимался Чандо, Вандора рассадила о башку скотника табуретку. Но, думаю, он останется жив. С пробитой башкой и отбитыми бубенцами говорить на допросе все же можно. Ну а если хочет жить – расскажет все, что знает.

Я дождался, пока смолкнет оркестр, и отыскал Янфорда Бизли и передал ему все, что велела Вандора, приняв все-таки облик Сундаго.

Да уж, сильна малышка!

* * *

Туман загустел. Корабль не двигался, окутавшись желтыми огнями масляных фонарей, и был непривычно тих.

Мне было до смерти интересно, как Бизли, явно посвященный в дела тайной полиции Тендала, и Вандора будут обрабатывать уцелевшего члена Организации. По всей видимости, Организация пустила прочные корни во флоте Тендала – не только боевом, но и торговом – так сказать, помогая шпионить и способствовать пиратам острова. А я-то думал, у принца все схвачено несколько прочнее, а оно вон как – не сказать, чтобы очень, коли уж даже его родная сестренка взялась помогать…

На баке поджидали брезентовый бассейн, ведро с веревкой, склянка жидкого мыла и чан пресной воды. Охая, я оттащил бассейн в тень, натаскал забортной воды и вымылся, стараясь держаться раненым плечом к борту. Обтер тело пресной водой, затем выстирал свой наряд, прополоскал, выкрутил как мог и напялил. В кубрике лежит смена, но чтобы дойти до нее, нужно спрятать окровавленную повязку на плече. А чтобы сменить одежду, нужно дождаться ночи.

Руки тряслись как у припадочного, но сердце постепенно выравнивало ритм.

Через полчаса я доковылял до кубрика, бросил на рундук плошки с едой и устало опустился на свою койку.

– Издевательство, – шепотом передал старику, стягивая ботинки. – После такой работы меня заставили отстоять молитву! Десять коров… Вы только представьте: десять жрущих, мычащих коров, и хоть бы у одной запор!

Ни слова про экшен в коровнике и Вандору я не сказал.

Я уснул. Да, я смог уснуть после всего, что случилось и еще могло случиться.

Знаете, почему?

Я сумел. Я сделал.

Я себя переломил.

Глава шестая (стремная) Очная полуставка [25]

Среди ночи я проснулся и, плюнув на все и всяческие опасности, увлек Франнога на палубу, в направлении бака, где, как известно, располагается гальюн. Ну, приспичило святому Маке сходить до ветра, а помощник Сундаго сопровождает подслеповатого и слабосильного старика, чтобы не свалился за борт, когда будет оправляться.

Возле гальюна я подверг старика допросу с пристрастием – вызнал все, что он в свое время разведал о королевском доме Вэлианов. Вдобавок я узнал, что чародей вместе со всеми встречал принца на палубе и хорошо рассмотрел всех пассажиров лодки. Их я тоже попросил описать.

Меня снедали дурные предчувствия и, если так можно выразиться, грызла интуиция: скоро, ой, скоро мне предстоит свидеться с принцем. И чем больше я буду знать о нем и правящем доме, тем мне будет лучше.

Франног, ошеломленный моим напором, отвечал охотно, хотя и без меры ворчливо. Я пока не рассказывал ему о том, что случилось в коровнике (между мной и коровами, между мной и Чандо, между мной и Вандорой).

Затем мы вновь спустились в кубрик. Меня здорово развезло. Температурка поднялась, трясло, во рту гулял суховей. Ой, ребята, и худо же мне было. В том числе от дурных предчувствий.

И они оправдались.

Нас подняли на рассвете, незадолго до побудки. Я едва задремал, укутавшись от озноба с головой, хотя рука безостановочно ныла и иногда взрывалась приступами режущей боли.

– Пшли. Обоих – неотложно. – Рядом с Бизли, держа на отлете светильник, стоял флаг-офицер Стерамона, высокий худощавый мужчина. Я не знал его имени.

Я вскочил, оправил блузу, чуя недоброе: просто так, за обычными матросами, флаг-офицер не придет.

Значит, вот он, час истины!

На соседней койке, лупая со сна глазами, привстал Франног:

– Чт… Мнэ-э-ааааа…

– Начальника требовать! – сообщил я. Чертов старикашка едва не спалился, попробовав заговорить. – Только моя башмаки не брать, моя от них горемычный!

– Надевай башмаки и не вякай, Сундаго! – рявкнул Бизли. – Скорей!

Пришлось подчиниться.