Пропаганда 2.0

Отсюда можно понять, что балет по «Малой земле» Л. Брежнева, поставленный в свое время на сцене Донецкого театра оперы и балета, имел глубокие теоретические основания. Или такой пример, как бегущие к стоящим на мавзолее «вождям» дети с букетами цветов. А сегодня становится понятным, что, например, собаки в процессе эволюции удержали такие характеристики своего внешнего вида, как большие глаза и мягкие контуры, что напоминает внешность ребенка [24–25]. Нейропсихологи установили, что собаки могут управлять выделением у человека такого гормона, как окситоцин, названного журналистами гормоном любви.

Но не все шли на парад, большая часть людей смотрела парад в прямом эфире, хотя он и не был прямым, а запаздывал на несколько секунд, чтобы успеть не показать каких-то чрезвычайных отклонений, если они произойдут. Прямой эфир создавал ощущение сопричастности, единства с толпой на экране. Это было почти то же самое, что чувствовал участник демонстрации.

О демонстранте пишут следующее [26]: «Влекущий же свое тело в толпе демонстрантов существенно отличается от наблюдающего за этим процессом, например, по телевизору. Даже в том случае, если они едины в своей позитивной или негативной оценке совершаемого акта. “Идущие вместе” граждане обеспечивают атрибуты силой, превращая тем самым текст в высказывание. […] Демонстранты, шествуя, преобразуют безличный идеологический текст в […] подтверждение, согласие: “свобода, равенство и братство” + “мы говорим это”. Шествующие внедряют его смысл во время и пространство».

Демонстрация создает и удерживает коллективную память о событии. Память в случае тоталитарных государств оказывается очень важным компонентом, поскольку они пытаются выстроить время развития всего человечества от времени своего «рождения».

Брат М. Бахтина Николай Бахтин также проводил в спортивных состязаниях линию водораздела между участником и зрителем [27]: «Будем говорить только о фактах. В чем основная черта римских circenses? – Непроходимая грань между зрителем и участником состязания. И еще – первенство зрителя над состязающимися: состязающийся существует только для зрителя, состязание – только зрелище. А в чем основная черта эллинского агона? – Первенство состязающегося. Чистого зрителя вообще нет, есть соучастники – бывшие, будущие, возможные. Зритель и зрелище – формула цирка. Участники состязания – действительный и возможный (в данный момент – он зритель) – такова формула агона и, в значительной мере, современного спорта. Конечно, для многих спорт является в наше время только зрелищем; но, в пределе, спорт несомненно тяготеет к тому, чтобы упразднить чистого зрителя. Да и сам зритель редко согласится признать себя только за такового: он всегда бывший или возможный участник» (см. о Николае Бахтине [28–30]).

Демонстрации и парады дают человеку то, что можно обозначить как временная идентичность. Ребенка не могли сделать матросом «Авроры», поскольку у того была такая же бескозырка, как на настоящем матросе, участника войны – вновь бойцом, когда по площади шли солдаты в одежде времен войны.

В сегодняшнем исследовании правительства Великобритании о британских идентичностях через 10 лет констатируется, что происходит слияние публичной и частной идентичности [31]. Это документируется появлением социальных сетей, куда попало множество частных характеристик пользователей.

Есть еще одна важная характеристика этого слияния частного и публичного. В советское время частное стояло на защите твоей жизни, поскольку четко разграничивались разговоры, возможные публично и возможные частно. Это была защита политического порядка, но точно так же частное давало возможность говорить и на любые другие темы, которые не годились для публичного разговора.

Г. Кнабе напишет именно о частном [32]: «В атмосфере постмодерна утрачивается сознание особой культурной ценности таких сторон жизни, как повседневный быт, неформальное общение, дружеский круг. Насыщение этих сторон жизни острым культурным смыслом – едва ли не главное в той примечательной эпохе, которая называется «шестидесятые годы» и вне которой творчество Лотмана не может быть правильно понято. Ведь не случайно, что своеобразными духовными центрами тех лет были знаменитые московские кухни, которые уже тогда ощущались в качестве одного из важнейших фактов культуры и которые даже сейчас, в ретроспекции, все еще окутаны романтическими тонами».