Пропащий

Как только мы вернулись в дом Чандрасекара, он вышел отдать деньги мальчику. Ему пришлось догонять его на улице, хотя парень и остро нуждался в деньгах. Мальчик боялся, что он будет обвинен в особенном отношении.

Ближе к полудню люди, которые не помещались в комнате, стали смотреть из окон. Это было похоже на вывернутый наизнанку зоопарк. И конечно, в последнюю минуту по приказу Юджи пришел Махеш.

Юджи позвал меня на диван, где они оба сидели, и с энтузиазмом школьника начал сталкивать нас головами. Вскоре они перебрались в переднюю часть дома на кушетку. Неподалеку стояла толпа одетых в свои лучшие наряды маленьких детей, которые, выпучив глаза и хихикая, глазели на известного режиссера Махеша Бхатта. Я уверен, что они понятия не имели, кто такой Юджи. Да их это в общем-то и не интересовало. Они попросили сфотографироваться с Махешем, на что тот с радостью согласился.

Позже мы с Махешем болтали в спальне. «Юджи сказал мне в тот раз, когда звонил: „Приезжай сюда, получи тумаков и уезжай!“ – „Слушаю и повинуюсь!“» Он выталкивал Махеша на свою собственную дорогу. Я спросил, в чем он видел отличие используемых методов Юджи раньше и сейчас.

– Добавилось балаганное измерение, – как всегда, своеобразно выразился он. – Вокруг Юджи теперь всегда сумасшедший дом. Жаргон поменялся, новый лексикон появился из какого-то тайного места, нечто непостижимое.

– А как насчет его шуток?

– Не на публике Юджи всегда был веселым, но в последнее время его юмор проявляется более открыто. Только ты успел махнуть одним прыжком в цифровую эпоху MTV, а Юджи уже тут как тут – использует его как средство для уничтожения духовных основ.

По пути в аэропорт в Мумбае я заметил изображение Вивекананды на задней части автобуса с цитатой «Только те, кто живет в служении, истинно живы. Остальные более чем на половину мертвы». Конечно, я подумал о Юджи. Как только я приехал, Юджи начал говорить о Вивекананде – о том, что он посещал бордели в Индии, а также о Рамакришне, который игрался со своим пенисом и имел Вивекананду сзади! Любые авторитеты и идеалы разрушались на корню. Он мог использовать для этого разные способы, но с самого начала действовал в одном направлении. Огонь сжигает все своим пламенем.

Юджи начал громко звать Махеша:

– Где этот ублюдок? – Он был как ребенок, которому нужна была его любимая игрушка.

– Он там, разговаривает с еще одним ублюдком, Юджи! – подсказал кто-то.

В комнате яблоку негде было упасть.

Юджи подозвал меня, чтобы отдать остатки своего кофе.

– Твоя очередь или ее?

– Ее, Юджи.

– Что ты делаешь?

– Мы разговариваем.

– О чем?

– О чем еще здесь можно разговаривать? О тебе!

Махеш пробрался через толпу к кушетке и плюхнулся рядом с Юджи. Схватив подушку, расслабившись рядом со своим старым другом, громыхая акцентом, он снова втянул Юджи в политическую дискуссию. Он продолжал думать о Китае.

– Юджи, что нам нужно сделать, чтобы достичь того, чего достиг Китай?

Юджи выпалил ответ незамедлительно:

– У вас нет ни малейшего шанса!

– Но почему? Почему нет?

И я почти слышал ответ до того, как он слетел с его губ:

– Вы все рабы! Индия должна быть стерта с лица земли за то, что она сделала с человечеством!

Затем последовало предложение уничтожить весь средний класс индийцев.

– Почему же именно средний класс нужно уничтожить? – с сарказмом спросила какая-то нахальная барышня.

Он взорвался:

– Ты безумная! Просто заткнись и выйди вон отсюда!

Она была из тех, кто воспринимал его угрозы как жаркий вызов. Каша заварилась, и ее смелость зацепила его внимание. Из того места, где я стоял снаружи, было слышно, как волной прокатился смех.

– Как насчет богатых? – парировала она.

– Уничтожить и тех и других!

Все в топку и посмотреть, как это будет гореть… Снова послышались взрывы смеха. Последние часы в Индии до самой последней минуты он был в прекрасной форме.

За обедом он быстро поел и проскользнул в кухню, чтобы избавиться от пищи. Проходя через дверной проем по пути к своей кушетке, он был похож на льва, входящего в клетку. Я услышал, как он произнес себе под нос: «Что происходит?» Влившись в хаотическую массу людей, набившихся в комнату и желающих в последний раз повидаться с ним в Индии, он снова забурлил как проснувшийся вулкан. Подобно листьям, поднимаемым сильным ветром, люди сновали по комнате туда-сюда.

Ума безутешно плакала. Она была уверена, что никогда больше не увидит Юджи. Как оказалось, она была права. Он постоянно угрожал, что больше не приедет в Индию. Пока она в слезах сидела рядом с ним за обеденным столом, он продолжал есть. Когда она покинула комнату, он повернулся к нам: «Почему она плачет? Я даже не представлял, что она такая сентиментальная».

Я не поверил своим глазам, когда в восемь часов он начал давать интервью. Я хотел быть уверенным, что все-таки уберусь из города. Я уже представлял, как опаздываю на рейс, самолет улетает без меня, а я остаюсь стоять в своей замызганной одежде.