Пропащий. Последние приключения Юджи Кришнамурти

Пытался ли он сознательно морить себя голодом? Пытался ли он есть, но не мог? Если блок в пищеводе открылся, не означало ли это, что он шёл на поправку? Ждал ли он приезда Махеша, чтобы уладить правовые вопросы перед уходом? Готовился ли он заморить себя голодом по приезде в Швейцарию? Когда бы Шарон ни проверяла его жизненные показатели, они были такими сильными, что трудно было представить, что он может в скором времени умереть. Также было трудно поверить в любые его слова о будущем, поскольку он был к нему совершенно безразличен. Какие бы дискуссии на эту тему он ни начинал, это всё была только болтовня. Иногда я задавался вопросом, может ли он сам по своей воле уйти из тела, но это означало бы, что у него есть воля, а это противоречило всему, что он говорил. Он привык существовать в темноте, в незнании, тогда как остальные этого ужасно боялись.

Как-то он сказал:

— Я закрываю глаза и вижу миллионы и миллионы лиц людей. Я их даже не знаю.

Потом снова:

— Странно, когда я закрываю глаза, я вижу ребёнка. Каждый раз, когда я закрываю глаза, я вижу ребёнка.

Преподобный сказал:

— Я тоже вижу ребёнка.

— Конечно. Вы святой человек, сэр.

Друг купил у меня несколько картин после нескольких месяцев намёков на его к ним интерес. Покупка была крайне неожиданной и более чем своевременной. Поскольку Юджи всегда критиковал мои картины, я не хотел, чтобы он узнал об этом, хотя было ощущение, что именно он руководил процессом. Я всё больше и больше начинал тревожиться о будущем, деньгах, обо всём. Постоянно возникали вопросы: «Что, чёрт возьми, будет со мной и Йогиней после этого?», «Чем, к чертям собачьим, я буду заниматься?»

Ещё одним неожиданным бесценным подарком для меня оказался компьютер, подаренный мне в благодарность за уход за Юджи. Рэй и Шэрон заказали его для меня через Интернет. Дочь доктора Линна забрала его в Штатах и переправила сюда. Юджи презентовал мне его как подарок от Преподобного. Не могу передать, как счастлив я был получить компьютер, и отказаться от него я не мог: моя старая машина дышала на ладан, и Юджи был прав — это был мой спасательный круг.

Я был настолько потрясён, что даже не смог толком выразить свою благодарность за компьютер. Я чувствовал себя ужасно неуклюжим и неадекватным. К горлу подкатил ком, и мне пришлось быстро выйти из комнаты, чтобы не разреветься на глазах у всех. Я вернулся к себе и зарыдал, как ребёнок.

ГЛАВА 77

«Время от времени природа каким-то особым, свойственным ей образом производит некий цветок, являющийся законченным продуктом человеческой эволюции».

После многочисленных задержек и проволочек приехали наконец Чандрасекар с Сугуной. Сугуна вошла в комнату и упала перед ним на колени. Уткнувшись головой в его колени, она начала громко причитать на телугу: «Почему это происходит с тобой! О, Юджи!» Он посмотрел на неё с материнской нежностью, не замечая, что по его лицу тоже текут слёзы. Прикрыв лицо рукой, он с удивлением обнаружил, что рука мокрая:

— Смотрите! Плачу! О мой Бог!

Казалось, кто-то отдёрнул завесу его грубой наружности и открыл обычно скрытую суть, незапятнанное зеркало всех нас. Комната бурлила эмоциями. Они приехали, надеясь застать его уже выздоровевшим, собираясь поехать с ним в Швейцарию и Германию. Увидеть его в таком состоянии было для них жёстким пробуждением от сна.

Маленькая столовая напротив кухни превратилась в медиа-центр. Люди информировали друг друга по всему миру, стучали по клавишам компьютеров и разговаривали по скайпу. Перед своим отъездом Нью-йоркерша с помощью Марио установила вай-фай хотспот, предоставив всем возможность коммуникации с внешним миром. Каждый раз, когда я входил туда, Авнер пытался кого-нибудь вызвонить по скайпу: «Привет… Привет… Вы меня слышите?»

До нас дошли сведения, что умер Аджа. Говорили о том, что мир теряет своих учителей, и последствия будут катастрофическими.

Практически каждый день Юджи проверял, остался ли ещё на месте этот «Юджи», и каждый день приходил к разным выводам. Тема известная, но сейчас он был сфокусирован на ней очень мощно. Ничего из того, что он говорил, не противоречило его основной идее. На самом деле по мере приближения к смерти его больше всего занимала возможность передать особенности своего состояния без искажений.

— Это — функциональное существо, а вы все — идейные существа!

Он заставлял Преподобного повторять эту строчку целый день. В записи, сделанной в 1969 году, он говорил то же самое слово в слово. С момента «катастрофы» он подчёркивал эту мысль постоянно. Кто-нибудь «понял» это? Если да, никто из нас не был бы в состоянии сказать. Значение этих слов ещё продолжало раскрываться.