Пропасть

Она опустила голову и сделала шаг к нему, подойдя почти вплотную, ведя плечами в попытке избавиться от дрожи, пробежавшей меж лопаток от предвкушения близости. В практически абсолютной темноте обоняние обострилось, и Микаса ощутила, как в нос ударила привычная холодная свежесть. Так пахло зимой, по утрам, когда мороз нещадно кусал за щеки, когда в мире не существовало ничего, кроме этой волнующей, обжигающей чистоты. Ей хотелось склониться к его шее и уткнуться носом в кромку волос за ухом, вдохнуть этот запах, чтобы зимние утра никогда не заканчивались.

Забрав шарф из его рук, Микаса бережно развернула мягкую ткань, затаивая дыхание, и одарила капитана прямым взглядом. Близость его тела, его совершенная кожа, запах, граничащая с небрежным безразличием забота всколыхнули ее чувства, словно брошенный в спокойные воды камень.

— Просто шарф, капитан. Позволите? — почти беззвучно спросила она.

Мужчина молча кивнул.

Пальцы предательски дрожали, пока Микаса оборачивала ткань вокруг его шеи, стараясь не задевать открытые участки кожи.

— Вы же придете сегодня? — завязывая края в слабый узел, поинтересовалась она.

— Не думаю, что в этом есть какой-то смысл, — холодно отозвался капитан, скрещивая руки на груди.

В глубине души она понимала, что он вряд ли согласится прийти на празднование, устраиваемое Ханджи без его согласия. В свои дни рождения капитан предпочитал запираться в кабинете и не разговаривать ни с кем, и то, что он не выгнал Микасу, стало ее маленькой победой.

Аккерман отступила на безопасную от него дистанцию в надежде, что сердце перестанет отчаянно трепетать, что мыслям вернется ясность и она вновь сможет контролировать себя. Непонятно было, отчего ее так повело: принятие капитаном ее скромной заботы и внимания, или от того, как дух захватывало от одного его взгляда в ее сторону.

— С днем рождения, Капитан, — с придыханием прошептала она, убирая руки за спину.

— Спасибо, Микаса.

* * *

Вечерело, и за вековыми стенами замка яростно гудел ветер, клубами вздымая свежевыпавший снег, размывая очертания двора и тренировочного поля. Микаса смотрела в окно, упершись подбородком в кулак, и в душе ее было также неспокойно.

Вечерняя тренировка закончилась раньше, и им дали команду разойтись, чтобы привести себя в порядок к небольшому празднованию в честь дня рождения капитана Леви.

Некоторые ребята отнеслись к этой затее скептически, но Ханджи заверила всех, что даже если «коротышка-именинник не явится, то веселиться все равно будут все». Однако Микаса знала, что в случае с упрямым капитаном не было никаких «если» — он точно не собирался приходить. И от понимания этого на душе становилось тоскливо.

Тревога и смутное предчувствие кололо внутренности, вынуждая судорожно оглядывать стремительно наполняющуюся кадетами столовую. Микаса словила себя на том, что в знакомых лицах выискивала человека, которого ждала больше всего, поддаваясь теплящейся в сердце надежде — она безумно хотела увидеть его. Даже раздраженного, с недовольно нахмуренными бровями и привычным отчуждением в усталых серых глазах.

Многие кадеты уже заняли некогда пустующие лавочки, другие сновали меж столов с ящиками выпивки и нескромным ужином — подавали мясо. Заметив друзей за одним из столов, Микаса неуверенно двинулась в центр помещения и нехотя присела на самый край лавочки. Саша вздыхала, безумным взглядом смотря на аппетитную мясную нарезку, Конни раздавал всем столовые приборы и тарелки, сидящий неподалеку от них Армин скучающе крутил пустой бокал. Как только к столу подошла Ханджи, с грохотом ставя ящик с несколькими бутылками вина, ребята встрепенулись. Под всеобщие одобрительные возгласы Жан вскрывал первую бутылку, неумело орудуя штопором: через несколько долгих мгновений пробка со слабым хлопком выскочила из узкого горлышка.

Бутылку передавали по кругу: никто не хотел упустить шанс официально напиться. Как только нагретая теплом чужих ладоней бутылка оказалась в руке, Микаса неуверенно налила себе вина, чувствуя, как тревога медленно отходит на второй план, уступая место интересу.

— Выпьем же за нашего обожаемого чистоплюя, — взвизгивая, прокричала Ханджи и резко подняла руку вверх, расплескивая вино.

Ребята загалдели, потянувшись к ее бокалу своими, и немедля выпили первую порцию. Микаса с интересом посмотрела в содержимое своего бокала, потирая пальцами гладкое стекло ножки, и, убеждая себя, что от такого количества алкоголя ничего плохого не случится, залпом выпила вино, задержав дыхание. Во рту разлилась кислая терпкость, и Аккерман невольно зажмуривалась, ощущая, как тяжелый горячий сгусток опустился к желудку.

Ей никогда не приходилось пить вино прежде, хотя многие кадеты втайне напивались, утащив с кухни бутылочку из-под носа нерадивых дежурных. По рассказам друзей алкоголь помогал избавиться от напряжения после крайне тяжелых миссий, но плата за временное забвение тоже была соответствующая: сильнейшее похмелье.