Пропасть для свободных мужчин

Миша уже понял, что рассказал лишнего, и больше не произнес ни слова. Да и что тут было говорить? Как это обычно делается, Таня видела в кино, и дорисовать картину ей не составляло труда. Она вспомнила: Миша писал из армии, что, вроде бы, не собирается возвращаться в свой Выборг, а не прочь устроиться работать в Москве. А потом, под конец службы, вдруг резко меняет свое решение и сообщает, что остается жить и работать в Ленинграде. Почему? Да! Он еще ссылается на какого-то майора, который якобы одобряет его поступок. Уж не связано ли это с предстоящим шпионством? Все может быть, но Миша в этом не признается. И без того странно, почему он решил сделать признание, которого не делал более 20 лет. Неужели предчувствовал свою скорую смерть? Теперь можно было думать все, что угодно. И Татьяна придумала свою версию случившегося.

К Мише в армии кто-то внимательно присматривался, изучал его интеллект, привычки и пристрастия, а также слабые стороны. Потом ему сделали предложение, которое его шокировало, и он тут же от него отказался. Его попросили подумать несколько дней, а потом сделали повторное предложение. Миша опять не выразил своего согласия, и тогда ему пригрозили, потому что он уже «слишком много знал». Миша не испугался угрозы, поскольку в силу своей порядочности не поверил в нее. Ему предложили большую по тогдашним понятиям сумму денег и, возможно, в какой-то момент ему захотелось их получить. Денег у Миши никогда не было, а иметь их хотелось – в этом нет ничего не-нормального. Минутное замешательство солдата, наверняка, было замечено, и он был загнан в угол, откуда выбраться было уже трудно. Как только Миша опомнился и категорически стал отказываться стать предателем, его начали шантажировать и запугивать, что сообщат по месту будущей работы о его недостойном будто бы поведении в армии. Но Мише это было безразлично, поскольку возвращаться в Выборг он не собирался. Или не собирался именно по этой причине? А что, если обрабатывать его начали в самом начале службы?

Итак, Миша отказался служить на благо чужой и непонятной Латвии, которая теперь уже заграница. Наверное, это так. Если бы он согласился, жизнь сложилась бы по-другому. Во всяком случае, могла бы сложиться по-другому. А что получилось теперь? Михаил Лунин со знанием о существовании какой-то шпионской сети возвращается в Москву или Ленинград. Вряд ли он сразу побежал бы в КГБ докладывать, но теоретически такая возможность не исключена. Это понимают его наниматели, поэтому они выводят, как говорится, Мишу из игры.

Не исключено, что могло быть иначе. Миша, переживая все эти события, потерял сон, а это в свою очередь привело к нарушению психики. Но при таком раскладе получается, что сошел с ума он очень вовремя, как по заказу. А если без «как», если заказ такой и правда был? Мишу сначала усыпили, подмешав отраву в выпивку, потом сделали укол – и проснулся он уже в психушке, сам не понимая, как он туда попал. Дальше – дело техники. В результате солдат Лунин – законченный психический больной. И если такой пойдет докладывать в КГБ, его не воспримут всерьез.

У Тани раскалывалась голова от тяжелых мыслей. Она ругала себя за несообразительность и недальновидность. Почему в голову приходили какие угодно варианты, только не этот? Опять наивность, вера в людей, которые должны всячески помогать Мишеньке, но никак не вредить. «Загубили Мишеньку!» – причитала когда-то ныне покойная тетя Лида. Вот она-то и оказалась права. Мама Таисия Михайловна тоже никого не подозревала, а даже была склонна списать болезнь сына на наследственность. Для этого пришлось вспомнить одну семейную тайну, вытащить хранящийся в забвении «скелет в шкафу». Отец мамы и дедушка Тани Михаил Андреевич был красивым и статным мужчиной, чем-то похожим на Мишу. Для тех времен он был очень грамотным, много читал и даже писал стихи. Это он дал дочери романтическое имя Таисия, хотя все хотели назвать ее Татьяной. Это он настроил свою младшую дочь на то, чтобы она обязательно получила высшее образование. Семья в свое время была раскулачена, чего не могла простить советской власти Лидия Михайловна, Таисия же отнеслась к этому спокойно. Потом, уже в постперестроечные годы, двоюродные братья Татьяны Василий и Виталий сделают попытку вернуть отобранную в годы коллективизации усадьбу семьи. Но на их запрос придет отрицательный ответ, потому что в архиве не сохранились документы о раскулачивании.

Бабушка Евдокия никогда не работала, единственным кормильцем семьи был Михаил Андреевич, но его пороки мешали работе. Семья без конца меняла местожительство.