Пропасть смотрит в тебя

– Я бы не против, да куда мне! Мой спонсор, я тебе рассказывал. Кстати, развалюха ее, от бабушки. Пустила пожить, когда я остался без жилья. Дом, конечно, слова доброго не стоит, но кусок земли приличный. Говорит, когда выйдет на пенсию, построит виллу, цветы заведет. Мечты, мечты… Помнишь, я рассказывал, у нее продовольственный магазинчик, «Версаль» называется. Барахтается потихоньку после смерти мужа… Я учил ее сына… тот еще лоботряс! Сейчас в Штатах, бизнесмен! Вот она по старой памяти и подкидывает. Нет, я тоже стараюсь, конечно, не остаюсь в долгу, нам даром не надо. То полки прибью, то во дворе приберу… даже пол вымою! Работа всегда есть. А теперь нас двое, Глебушка, нашего полку прибыло. Витязь однажды крысу поймал и получил кусок колбасы. Да, собакин? Помнишь, как ты крысу поймал? А колбаску? Пойдем к тете Галине в гости?

Витязь с готовностью вскочил и взлаял, мотая хвостом.

– Умнейший пес! – похвалил Борис. – Все понимает.

– Ты сказал, барахтается? В каком смысле?

– В прямом. Муж был голова, финансист! А она сидела себе в ателье… шьет хорошо. Просила у мужа выкупить ателье, тогда можно было, и деньги имелись, а он ни в какую – надо расширяться, нельзя распылять капитал… И умер. А она осталась с «Версалем», как барышня с младенцем, стала крикливая, по-моему, выпивает… концы с концами не сводит. Не ее это! Был еще один, пришлось продать…

– Как он назывался? – спросил Глеб.

– Второй? «Лувр». «Версаль» и «Лувр». Петя, покойный муж, любил историю. Представляешь, у нас на раёне «Версаль» и «Лувр»! Мы с ним часто погружались, так сказать, в дебри… Особенно он любил французскую революцию и Бонапарта! Пришлось продать, долги приличные набежали. Теперь только «Версаль». Помню, сыры у них всегда хорошие были и кофе, клиенты со всего города ездили. Петя марку держал. – Борис вздохнул. – Сейчас, конечно, попроще. Да и конкуренция, сам понимаешь! Супермаркетов понастроили…

…Галина встретила их как родных:

– Борик! Давненько носа не казал! Болел? А это кто? – Она уставилась на Глеба. Женщина средних лет, полная, с обветренным красным лицом, в джинсах и ношеном свитере, с короткими волосами блонд, с изрядной сединой.

– Это мой племяш Глеб…

– Который тебя обчистил? – рубанула она без церемоний.

– Кто старое помянет… – после неловкой паузы произнес Борис и мигнул: отойдем, мол.

Они отошли, и Глеб остался один. Торговый зал был невелик, тесно заставлен стендами с фруктами и овощами, полками до потолка с недорогими винами и водкой; на полу стояли ящики с пивом. В закрытой витрине лежали сыры и колбасы. Дальше шел кондитерский отдел с пестрыми коробками конфет и тортов, за ним – молоко и хлеб. Пахло свежим хлебом и яблоками. За кассой сидела женщина средних лет, за стеклом с сырами молоденькая девушка читала журнал. Покупателей было немного…

– Степан ушел, поступил в банк охранником, – сказала Галина, мельком взглянув на Глеба. – Вы вовремя, ребята. Пошли, покажу, что делать! – Она привела их в подсобку. – Вот! Замок в двери заедает, задвижка на окне не держится, ящики вынести во двор, гнилье на помойку! Поверишь, Борик, не придумаю, что делать! Степка ушел, а Иван – еще с Петей вместе работали – в больнице после инфаркта. Он всю бухгалтерию вел. Поставки запаздывают, сил нету ругаться! Везут просроченное дерьмо, гнилые бананы. А у Витьки, водителя, забрали права по пьянке. У меня уже на них нервов не хватает!

– Я давно говорил, продай ты этот хомут к чертовой матери, – рассудительно сказал Борис. – Женщина молодая еще, видная, тебе бы мужика хорошего, а ты… честное слово!

– Да ладно тебе! – вспыхнула Галина. – Скажешь тоже… молодая. Продать-то ума много не надо, да и приходили уже ко мне, торговались. А как обманут? Иван говорит, не надо, память о Пете. Да и жулья сейчас знаешь сколько? – Она вздохнула. – Неделю назад моя старая клиентка… шила когда-то у нас, приходит, на коленях просит: надо платье, дочка замуж выходит! Я ни в какую, а она плачет, говорит, таких, как ты, Галя, уже нету! Я пожалела, пообещала, а где время взять? Она весит под двести кило, ей одежку трудно найти, а у меня все ее лекала в шкафу… Я все свое забрала, когда уходила. Сижу с цифрами и ничего не соображаю, голова кругом! Иван объяснял, понятно было, а сейчас… – Она махнула рукой. – И главное, все сразу навалилось!

– Давайте, я попробую, – сказал Глеб.

Борис и Галина переглянулись.

– А ты что, понимаешь в этом деле? – спросила она.

– Думаю, понимаю.

– Борик, ты говорил, он дурак-дураком! И памяти нету…

– Люди меняются, – туманно заметил Борис. – Не, если у тебя есть на примете кто путный, тогда да. Насчет памяти, ну да, пробелы, но он только про себя путается, а цифры помнит. Компьютер там, финансы… Хуже не будет.

– У вас на бумаге или в компьютере? – спросил Глеб.

– Все в кабинете. И так, и так… – с сомнением сказала женщина.

– Глебушка, ты это… – начал было Борис, но не закончил фразы, так как не знал, что сказать. – Осторожнее! – нашелся он.

– Пошли, покажете! – Глеб поднялся…