Пропавшая дочь

– Я слышу молчание веков, молчание тысячелетия. После нас ничего не осталось. Но послесмертие – это какофония. И это ждет нас впереди. Прошлого там нет. Прошлое и то, что мы ищем и любим, поглощается. Мир пожирается. С каждой минутой мы все становимся ближе к послесмертию. Ничто здесь не имеет значения. – Олег поморщился, будто вспомнил какие-то эпизоды из того другого места, из послесмертия, о котором говорил. – Будущего больше нет. Нам больше нет необходимости записывать историю. Никому она уже не нужна. Только знаки и метки имеют силу. В хаосе они сияют. Я сделал столько же знаков, сколько и ты. Теперь сделай еще один, если хочешь. Я давно был готов окончательно освободиться. Зачем откладывать неизбежное? Почему это так важно?

Отцу захотелось выстрелить и продолжать жать на спусковой крючок, пока это безумное существо не развалится на кусочки, словно глиняная посуда из кургана мертвого короля. Он не мог решить, было ли это проявление суицидального сумасшествия подлинным, или оно являлось попыткой продлить жалкое существование.

Олег быстро повернул голову, прервав ход мыслей Отца.

– Сделай это. Здесь. Если тебе не хватает сил, чтобы идти дальше, если ты потерял желание знать, тогда иди и создай еще один из твоих знаков. Твоих меток. Они пылают. Источают мощный свет во тьме. Я видел, как твои огни приближаются. Жалко, что я не увижу, как ты зажжешь еще и те свечи. Но хотя бы сделай эту смерть ужасающим искусством и разорви наши узы с помощью этого ритуала. Смерть – это поэзия, наивысший чувственный опыт. Ты знаешь это. Так что сделай меня частью своего экстаза и одним из твоих знаков, если не можешь продолжать. Если не хочешь знать, что именно ты нашел, пока искал нечто другое… – закончил Олег с загадочной улыбкой.

Отец опустил пистолет, чтобы не поддаться желанию использовать его. Несмотря на то, что в руках у него было оружие, он чувствовал себя куда менее комфортно, чем хотел бы. Он не понимал загадок этого человека, но в них был смысл, зловещий подтекст, задевший странные колокольчики в глубинах его сознания. И его возмутила жуткая мысль, что этот тип в лохмотьях пытается быть его учителем, наставником в чем-то, во что он боялся поверить.

Он мог бы сделать из этого разговора и другие выводы. Признание насчет судьбы его дочери или ее местонахождения будет происходить постепенно; информация будет сочиться тонкой струйкой псевдопророческой тарабарщины, будто пленник искал способ проникнуть в его разум и освободиться из плена. Если так, то ему пора преподать собственный урок и разрушить паритет, который этот тип пытался установить между ними.

Олег снова посмотрел мимо Отца, куда-то вдаль, будто обращаясь туда.

– В этом мире мы – пятна грязи, мимолетные следы, колечки дыма, исчезающие облачка пара. А когда наш дым исчезнет, – Олег щелкнул грязными пальцами, – во тьме послесмертия мы будем видеть лучше.

Отец спустился в канаву и выпустил на голову пленника облако нервно-паралитического газа.

Олег заскулил, упал, вцепившись в лицо. Затем стал извиваться и дергать ногами, словно умирающий паук.

Через минуту Отец выволок его за руки из канавы и подтащил к машине. Открыл крышку багажника. Поднял кашляющего человека и забросил внутрь, следом втолкнул его тонкие, словно хворост для растопки камина, ноги. Накрыл подергивающуюся фигуру испачканным в масле одеялом и дал понять, что захлопнет крышку.

– В этом не было необходимости, – всхлипывая, произнес Олег. – Я здесь, чтобы направлять тебя.

– Пошел ты на хрен.

Олег прочистил рот и носовые пазухи.

– Как скажешь. Хотя я уже там был, но ты впустую тратишь время. Поэтому давай вернемся к морю. Поближе к тому, что ты ищешь, Красный Отче. Я говорю о Портсмуте. – Он лукаво улыбнулся сквозь блестящую пленку из слез и слизи, покрывающую его красный череп.

Растерянный, но также потрясенный, Отец замешкался. Либо это была подсказка насчет его дочери, либо уловка, ведущая в ловушку. Он достал баллончик с газом и дал жутко опухшему, но единственному открытому глазу Олега увидеть его.

– Это ничто по сравнению с тем, что случится с тобой, если не скажешь мне, куда ты увез мою дочь. В этом был замешан адвокат. Посредник. Мне нужно знать его настоящее имя. И место, куда ты отвез ее два года назад. Я либо выбью из тебя эту информацию, либо твои последние минуты на этой земле могут стать безболезненными. Я даже позволю тебе сделать «передоз». Как тебе такое?