Пропавшая экспедиция

— ГУЛАГ, ПОСТРОЕННЫЙ НА ПРИНЦИПАХ ХОЗРАСЧЕТА И САМООКУПАЕМОСТИ, КАК ВАМ ЭТО ПОНРАВИТСЯ?! — вздыхала бабушка. — И они еще имеют наглость называть Иосифа Сталина палачом?! ТАК ОН ХОТЯ БЫ НЕ НАВАРИВАЛ ПРОЦЕНТЫ НА ТЮРЕМНОЙ БАЛАНДЕ! А эти хезары скоро заставят нас втридорога оплачивать новую колючку, которую завезут из какой-нибудь Польши! Потому что старую колючку они уже давно украли и пропили вместе с заборами и вышками для автоматчиков. Троцкий им, видите ли, не угодил, со своим Экспортом Революции, и теперь они наладили Экспорт Деградации: поставляют за Берлинскую стену бритоголовых братков и бритолобковых проституток! Мойша?! — как правило, далее бабушка переходила на повышенные тона. — Ты таки сходил в ОВИР?! Там же очередь, где каждое место стоит денег! Ты что, хочешь дождаться, когда до них дойдет, что единственный показатель, по которому им светит догнать и перегнать финнов, это содержание алкоголя в крови?! Хочешь, чтобы мы снова стали виноватыми в их похмелье?!

Но папа — и ухом не вел. А вместо ОВИРА ходил в Эрмитаж. С крушением плановой экономики навсегда исчезла стабильность, а с ней — увял интерес советского среднего класса к произведениям искусства, подпитываемый фактическим отсутствием шоу-программ на всех ТРЕХ советских телеканалах. Теперь же продвинутым в интеллектуальном плане гражданам сделалось конкретно не до музеев. Шоу, напротив, стало с головой и на голубых экранах, и прямо на улицах, смотри — не хочу. Ну а острый интерес к культурным ценностям со стороны переквалифицировавшихся в бизнесменов вчерашних комсомольских трепачей еще не успел сформироваться. Чтобы красиво тратить лаве, его следовало сначала накосить, вдобавок умудрившись не схлопотать пулю киллера в крестец или хотя бы паяльник в жопу, поскольку сами методы накопления, по понятным причинам, были весьма далеки от эстетики. В общем, в разгар битвы за бесхозные заводы и фабрики, построенные невероятными усилиями старших поколений, музейные экспонаты оказались временно отодвинуты на задний план. Еще успеем хапнуть, наверное, решила нарождающаяся элита этого, с позволения сказать, «общества» — бизнесмены, политиканы и бандиты с большой дороги, три в одном, как в рекламе дурацкого шампуня от перхоти. Сначала вы моете им волосы, а потом не знаете, куда от нее деться. И так — пока не облысеете…

— В этой стране развелось слишком много синонимов, — причитала бабушка, хватаясь то за виски, то за сердце. — Ей, как учительнице русского языка, наверное, было сложно привыкнуть к тому, что, например, слова вроде милиционера или пожарного инспектора, с приходом, так называемых, рыночных отношений, обретут новое наполнение, приблизившись по смысловому содержанию к словам: взяточник, вымогатель и рэкетир.

— Я не хочу учить такой русский язык, я лучше на старости лет выучу иврит!! Мойша, сходи в ОВИР! — заклинала бабушка папу. И тогда он спасался от нее бегством.