Пропавшая экспедиция

Кряхтя и шатаясь под невыносимо тяжелой ношей, какой на поверку оказался дядя Жерар, папа преодолел почти три квартала. И лишь на границе с четвертым ему, наконец, посчастливилось поймать такси. Оно и доставило их обоих в больницу. Передав француза на попечение врачей, у которых, как и предполагал дядя Жора, оказалось полно хлопот, зато они говорили по-русски, это порадовало, Мишель упал в ближайшее кресло. Его вид был ужасен, с ног до головы перемазанный грязью и кровью, он походил на канонира после взрыва в пороховом погребе. Зато был жив, спас нового друга, и оттого пребывал в отличном настроении, как ни невероятно сие прозвучит, принимая в учет подробности пережитой ночи. Прекратив на время думать о дяде Жорике, отец вспомнил о долге, спустился в вестибюль госпиталя, откуда ему, на удивление, удалось дозвониться в советскую колонию. Там его ждал неприятный сюрприз. Его самовольная отлучка обнаружилась, особист, приставленный КГБ приглядывать за соблюдением режима, был в ярости и, матерно бранясь, клятвенно заверил Мишеля, что его завтра же депортируют в Союз. Ну, может, не завтра, и даже не послезавтра, а когда прекратятся эти еханные бомбежки, и возобновят работу гражданские аэропорты. Как ни страшен был особист, особенно в гневе, похоже, американским и британским пилотам, завоевавшим господство в воздухе над Ираком, чтобы безнаказанно добивать поверженного врага, было насрать и на разъяренного комитетчика, и на весь штат КГБ, и на обессилевший при Горбачеве Советский Союз. Даже пугливый по натуре папочка, и тот не слишком-то мандражировал перед особистом. В конце концов, настали совершенно иные времена, вряд ли кому-нибудь взбрело бы в голову выдвинуть против него обвинения в шпионаже или еще каких-то страшных грехах перед родной партией и обожаемым правительством. Папа даже не рванул, очертя голову в колонию, вымаливать прощение, тем более, ночью это было весьма небезопасно, а переночевал в палате у дяди Жерара. Кроме француза, там, понятно, было не протолкнуться от потерпевших.

Выписавшись из больницы, где его продержали хороших две недели, француз навестил папу в советской колонии, чтобы поблагодарить своего спасителя, по его собственному выражению. И, кстати, очень своевременно это сделал, поскольку особист, которому, кровь из носу, хотелось продемонстрировать, что никакой он не анахронизм и уродливый пережиток тоталитарного прошлого, а последний рубеж, берегущий Родину от предателей и прочих сук, как раз собрался линчевать Мишеля. Не в прямом, конечно же, смысле слова, но раздул из мухи слона, и все шло к тому, что контракт, подписанный отцом, аннулируют, а в Союзе его будет ждать волчий билет. Так что заступничество известного французского ученого, а в СССР всегда благоволили к Франции, обожая журнал Pif с комиксами про приключения одноименного пса, духи Chanel и комедии с Пьером Ришаром, пришлось весьма кстати. Дядю Жору приняли как почетного гостя, папе вместо строгача с занесением в личное дело, объявили благодарность и даже снова отпустили на пару дней, осматривать раскопки, проводившиеся в Вавилоне французскими археологами. Папа был — на седьмом небе. Налаживать ему все равно стало нечего, после попадания в цеха предприятия нескольких крылатых ракет оно приобрело безнадежный вид руин Сталинграда. Американские бомбежки не прекращались, советские специалисты сидели по домам, играли в шахматы, резались в карты и домино, бухали, наконец, а чем не занятие, чтобы время скоротать?

Спустя примерно пару недель, незадачливый Саддам выбросил белый флаг, и на смену авианалетам пришли финансовые санкции, это оружие даже невидимей ночных бомбардировщиков Stealth, но не менее эффективно. Платежеспособности диктатуры пришел конец. Советский Союз, к тому времени шатавшийся на ватных ногах, будто боксер после нокаутирующего удара в подбородок, оказался не в состоянии содержать колонию, и технических специалистов эвакуировали обратно. Еще спасибо, что прислали самолет, в стране, содрогавшейся в конвульсиях забастовок, этнических конфликтов и хронических дефицитов, о них вполне могли и забыть. Уехал и папа, на прощание они с Жориком крепко обнялись, обменялись телефонами и пообещав друг дружке не пропадать.

VI. Эрмитаж

Свобода для волков означает смерть для овец.

Исайя Берлин, еврейский философ.

Если ты такой умный, покажи свои деньги…

Американская поговорка, прижившаяся в СССР по ходу Перестройки