Пропавшая экспедиция

— Вы совершенно правы, сэр. Когда я познакомился с Огненноголовыми ближе, то удостоверился — их настоящий язык не имеет ничего общего с языками индейцев, проживающих по соседству. Он — абсолютно другой…

— Что же это за язык? — поинтересовался Голденвысер, в то время как Чванс метнул в сэра Перси такой испепеляющий взгляд, что только чудом не прожог в нем дыру. Всю первую половину встречи, вынужденный помалкивать, слушая речь полковника, которую он совершенно искренне считал дешевой болтовней, Чванс изнывал на своем стуле в первом ряду, старательно пряча под напускной сонливостью бушевавший внутри шторм. Чванс был даже слегка потрясен, неожиданно для себя открыв, что теперь, по прошествии четырех лет, ненавидит Офсета даже сильнее прежнего.

— Повторяю, сэр, что я — не лингвист.

— Я внимательно просмотрел представленный вами отчет, полковник, — нырнув в портфель, Голденвысер развернул на коленях бумажки с какими-то каракулями. — Вы утверждаете, будто Огнеголовые, у которых вы прожили больше года, обладают письменностью…

— Не совсем так, сэр, я лишь указал, что их предки умели писать. Сами же Огненноголовые — разучились, и теперь старейшины племени хранят доставшуюся по наследству библиотеку, как реликвию, хотя никто из них не может прочесть оттуда ни строчки. Однако, по словам старейшин, для них не секрет, что там написано…

— И что же там написано? — перебил преподаватель истории из Лидского университета, прикативший ради сэра Перси из Йоркшира.

— Космогонические мифы, повествующие, как и зачем боги сотворили мир, сэр. Другие аналогичные сказания. Кроме того, перечень правил, каких надлежит придерживаться Огненноголовым в повседневной жизни…

— Индейские десять заповедей?! — долетело из зала.

— Что-то вроде того, — не стал возражать сэр Перси. — Только в более широком аспекте. Тексты указывают, каково место Огненноголовых в миропорядке, угодном богам, и в чем состоит их миссия…

— Каково их место, сказать нетрудно! — брякнул Чванс и хохотнул.

— Часть, где говорится о миссии, предначертанной Огненноголовым богами, старейшины знают на зубок и передают устно, из уст в уста, от одного поколения другому, — стараясь не глядеть на Чванса, молвил Офсет.

— Это я понял, — вмешался Голденвысер, делая знак помолчать преподавателю из Лидса, уже приподнявшемуся со стула с поднятой рукой. — Давайте к содержанию текстов позже вернемся, это всегда успеется. Мне прежде вот что хотелось бы прояснить. Вы зарисовали несколько текстов, с которыми вам, как вы утверждаете, дали ознакомиться старейшины Огнеголовых, и сопроводили этими зарисовками свой отчет. Не так ли, полковник, я ничего не путаю?

— Да, я сделал несколько копий от руки, все правильно, — не уловив подвоха, сэр Перси кивнул. — Только позвольте мне кое-что уточнить, господа. Тексты в библиотеке Огненноголовых представляют собой не рукописи, как, должно быть, многие из вас подумали. Ничуть нет. Это тщательно отполированные дощечки, пропитанные каким-то специальным составом, чтобы сделались долговечнее. На них вырезаны крошечные такие значки, вроде маленьких пиктограмм или простеньких иероглифов, я, признаться, не слишком силен в подобных тонкостях. Более того, друзья, я даже не уверен, уместно ли вести разговор о письменности в прямом смысле этого понятия. Повторяю, я — не лингвист.

— Отчего же это нельзя назвать письменностью привезенные вами образчики текстов? — с насквозь фальшивым участием осведомился профессор Голденвысер. — Это ведь самая настоящая клинопись, сэр, одна из наиболее архаичных форм письма, из известных современной науке, разумеется. Кроме как у самих шумеров и аккадцев — восточных семитов, вторгшихся в Месопотамию с Аравийского полуострова в третьем тысячелетии до нашей эры, клинопись нашла применение в хурритском, хеттском, урартском, эламском, касситском, аморитском, ханаанском и древнеперсидском языках.

— Правда? — озадаченно пробормотал Офсет, похоже, слегка сбитый с толку.

— В данном конкретном случае, касаемо сделанных вами копий, могу со всей ответственностью констатировать, что клинописные тексты — весьма совершенны. Они представлены как логограммами, то есть символами, обозначающими мельчайшие, наделенные смыслом слоги внутри слов, так и цифрами, а, кроме того, фонемами, или, иначе, выраженными при помощи условных значков звуками, и, наконец, детерминативами…

— Чем-чем? — переспросил полковник, явно окончательно растерявшись.