Пропавшая экспедиция

— И я увидел ее, — тихо, но отчетливо произнес полковник. — Колыбель Всего… Только теперь она не дразнила меня из-под воды, как в прошлый раз, напротив, Белая пирамида склонилась надо мной всей своей громадиной, словно возжелав как следует рассмотреть. Я тоже разглядел ее всю, не задирая подбородка…

— Обождите, сеньор полковник, но как, в таком случае, вы не заметили ее, когда только пристали к острову?

— Не знаю, — каким-то странным, отстраненным голосом, отвечал Офсет. — Все верно, мне надлежало увидеть ее прежде, поэтому я решил, будто она — наваждение, галлюцинация, явившаяся мне из-за потери крови. Или ее заражения, не все ли равно? Помнится, я даже ущипнул себя, в надежде прогнать мираж, но это не помогло. Впрочем, моя голова раскалывалась, индейский топор едва не расколол ее, и где гарантия, что я воспринимал окружающее адекватно, а не бредил наяву, как тоже бывает…

— То есть, вам показалось, что пирамида появилась, словно ниоткуда?

— Что-то вроде того, — кивнул полковник.

— Выходит, она всплыла со дна?! — не потрудившись завуалировать скепсис, бросил кто-то.

— Нет, — сэр Перси отрицательно покачал головой. — Она не всплывала. Поверхность Маморе оставалась ровной как асфальт. Колыбель будто надвинулась из тумана без малейшего звука, он клубился над озером точь-в-точь, как когда я увидал ее впервые. Только тогда она спряталась от меня под водой. Теперь же показалась мне во всем величии…

— Невероятно! — бросил репортер газеты «Tribuna da Bahia».

— Я бы обязательно согласился с вами, сеньор, если бы не увидел ее собственными глазами в тот миг, — сказал полковник. — Понимаю ваше недоверие, мой друг. Поверьте, я сам был потрясен до глубины души. Зрелище, представившееся мне, было столь величественным, что у меня захватило дух. Вообразите себя в сердце Амазонии, кругом — ни души и еще, повторяю — ни звука, тишина такая, что в ушах звенит, природа будто онемела, а то и вымерла, и вы с этим чудом — один на один. Заворожено взираете на него, а оно — на вас. И вы — как под гипнозом, вы отказываетесь верить глазам, вы принимаетесь твердить себе, что ничего такого не может быть… — сэр Перси глубоко вздохнул. — Тут кто-то спрашивал меня, как столь грандиозная конструкция всплыла из пучины в одночасье? Повторяю, вам, она не всплывала. Она словно материализовалась ниоткуда. Точно, как Летучий Голландец, повстречавшийся мне лет пятнадцать назад, когда я плыл из Александрии на Цейлон. Мы оставили позади Красное море и вышли в Индийский океан, когда… — полковник судорожно сглотнул. Потянулся за графином. Его иссушенная ладонь слегка дрожала. Доктор Оливейра пришел на выручку, плеснул в стакан воды.

— Был вечер, — очень тихо продолжал сэр Перси. — Порывистый ветер, раскачивавший нашу посудину с полудня, как отрезало. Не чувствовалось ни дуновения, что немного странно для в открытого моря, однако штиль был полнейшим, и столб дыма, валившего из труб, поднимался бы ровно вверх, если бы мы застопорили машины. А затем на море появилась мертвая зыбь, и лицо шкипера, а мы стояли на мостике, непринужденно разговаривая, выразило сильную озабоченность. Мне тоже сделалось не по себе, но я не знал, отчего. Поежился, предчувствуя приближение чего-то скверного, хоть и затруднился бы назвать причину охватившей меня тревоги. Поделился мыслями с кэпом, он был старым морским волком и многое повидал. Услышал в ответ, что здешние широты пользуются дурной репутацией у моряков, а мертвая зыбь — верный признак того, что в самом скором времени она оправдается…

— Здесь самые настоящие гиблые места, сэр Перси, — мрачнея с каждой минутой, обронил кэп. — Поверьте, здесь нашло могилу множество кораблей…

— Рифы? — спросил я.

— В том-то и дело, что нет, — смахнув фуражку, шкипер провел мозолистой ладонью по жестким седым волосам. — В том-то и дело, сэр, что в этих проклятых богом краях никогда толком не знаешь, какой каверзы ждать. Видите, мертвую зыбь? В купе со штилем она означает какую-то напасть, неотвратимо надвигающуюся на нас со скоростью парового экспресса. Не удивлюсь, если на нас движется волна-убийца, гигантский водоворот, или что похуже…

— Похуже?! — осведомился я, спрятав страх под беспечной ухмылкой.

— Не смейтесь, сэр, — вернув головной убор на место, шкипер оперся на поручни. Они, к слову, нуждались в покраске.

— Никто не знает, каково истинное происхождение волн-убийц, недаром их зовут freak wave, то бишь, чокнутыми. Они берутся словно ниоткуда и летят наперерез курсу с чудовищной скоростью я, однажды лишь чудом пережил такую, это была настоящая стена высотой под сотню футов, она ударила наше корыто в бок, порвав стальную обшивку, будто картон. Мы толком не успели испугаться, как уже шли ко дну кверху килем. И, уж поверьте мне на слово, сэр, когда я, задыхаясь, вынырнул на поверхность, море оставалось точно таким же безмятежным, как за пять минут до катастрофы. Только нашу посудину — как корова языком слизала, обломки такелажа — вот и все, что напоминало о ней…