Пропавшая сестра

— Я нашла какой-то странный номер и два слова — «божественное» и «расследование» над ним. Тебе это о чем-нибудь говорит?

Себ внимательно смотрит на экран. Увеличивает и уменьшает пальцами изображение.

— Одиннадцать цифр. Если не принимать во внимание точку и пробел…

Он достает свой телефон, ставит его на громкую связь и набирает номер.

«Bonjour, Maison de Kebab»[17], — из маленького динамика доносится французский рок. Водитель делает свое радио погромче.

— Думаешь, ресторан имеет к этому какое-то отношение? — Себ испытующе смотрит на меня.

Рекомендация турецкой закусочной, исходящая от Анжелы, столь же нелепа, как рекомендация мясной лавки от меня. Мы уже много лет не едим мяса. Я качаю головой, пытаясь вернуть вчерашнюю уверенность в важности этой записки.

— Не знаю. Кажется, Анжела пыталась что-то сообщить мне. Я нашла это у нее на компьютере.

Себ иронически приподнимает бровь.

— А еще говорила, что больше тебя интересуется духовной жизнью.

Кладу телефон обратно в сумку, рядом с ежедневником Анжелы. Себ заглядывает в сумку.

— Ты взяла с собой паспорт? Если его украдут, тебе придется задержаться. Американскому посольству потребуется несколько дней, чтобы выдать новый.

— Лучше потерять его в квартире Анжелы?

Себ ушел вчера вечером, оставив море перевернутых коробок и ящиков. А ведь я потом еще продолжала раскопки.

— Ну, нет. Пусть будет при мне.

Себ пожимает плечами.

— Тебе виднее.

* * *

Такси останавливается напротив станции метро «Данфер-Рошро». Небольшие бутики и рестораны ютятся вдоль кольцевой развязки. Мы выходим из машины на тротуар и оказываемся перед маленьким домиком, больше похожим на сарай для садовых инструментов, выкрашенный в темно-зеленый цвет. Выглядит он так, словно готов обрушиться при первом же порыве ветра.

— Добро пожаловать в катакомбы.

К сараю примыкает внушительное каменное здание, которое в моей калифорнийской системе отсчета гораздо больше претендует на туристическую достопримечательность.

— Да уж… — это все, что я смогла из себя выдавить.

Себ издает глубокомысленный вздох.

— В катакомбах пять уровней, их площадь одиннадцать тысяч квадратных метров. Общая протяженность коридоров — более двухсот миль. За семь веков здесь похоронили шесть миллионов парижан.

В его глазах сверкает задорная искорка.

— Ну что, вперед?

— Пять уровней?

Нервный смех застревает в горле. Если я не смогла зайти в метро, то как полезу в эти туннели?!

— Может, ты просто расскажешь?

— Именно поэтому мы и здесь. Не знала, что они такие глубокие?!

В его спокойном тоне слышится осуждение, и он прав. Надо спускаться — ведь это шанс понять мою «духовную» сестру и, возможно, отыскать еще одну подсказку. Остается чуть больше суток, чтобы разгадать загадку, и это лучшее, что я могу сейчас сделать. Попытаться понять, кем стала сестра, раз ее не оказалось в стальном ящике. Я делаю глубокий вдох.

— Ладно. Пошли.

— Уверена?

— Да. Пошли, пока не передумала.

У кассы и в узком коридоре за ней иллюстрации на стенах рассказывают историю каменоломен, превратившихся со временем в катакомбы. Сначала здесь добывали камень для строительства, а потом пришла «черная смерть», и здесь стали хоронить людей. Несколько волн чумы переполнили кладбища, и в ход пошли каменоломни. Сюда стали свозить кости и из старинных захоронений. Потом стали рыть туннели специально для того, чтобы хоронить здесь мертвецов, и в итоге под Парижем возник целый мертвый город, населенный бывшими жителями города живого.

Спускаясь по узкой винтовой лестнице, Себ рассказывает о политических перипетиях семнадцатого — девятнадцатого веков с новым для меня энтузиазмом.

Он рассказывает о доисторических озерах Парижа, сырость которых наполняет мне ноздри. Здесь нет ни солнечного света, ни других источников тепла, и могильный холод пронизывает до костей. Каждый раз, ставя ногу на узкую ступеньку, рискуешь потерять равновесие и рухнуть вниз. Хочется забиться куда-нибудь в угол и дрожать. Толстовка отказывается защищать от пронизывающего холода.

Когда я поднимаю голову и смотрю вверх на вереницу мужчин и женщин, идущих вслед за нами, меня охватывает ужас. Обратной дороги нет, придется пройти все катакомбы. Это ловушка. Вдруг там, в темноте, скрывается тот самый серийный убийца, о котором говорил инспектор Валентин? Что, если он дожидается меня, чтобы убить вместо Анжелы?! И я сама пришла в эту мышеловку, на пять этажей ниже поверхности земли.

Паника вцепляется крючковатыми пальцами мне в грудь, словно настоящий мертвец, выбравшийся из сырой могилы. О чем, черт возьми, я думала, когда согласилась пойти сюда?! В метро и то не смогла спуститься. Что если в тесноте ко мне подберется убийца? Себ трогает меня за плечо и спрашивает, все ли в порядке, и я понимаю, что бормочу под нос: «Блин, блин, блин…»