Пропавшая сестра

Дурацкая красная ладонь светится на той стороне пешеходного перехода и не дает мне перейти улицу уже целых пять минут. Я не шучу! Пять минут! Особенно неприятно, что я уже вижу человека из посольства. Он сидит в уличном кафе, ожидая меня. Глядя на него издалека, я чувствую себя вуайеристкой. Особенно когда он проводит рукой по светлым густым волосам, поправляя прическу. В приступе паранойи я оглядываюсь, чтобы посмотреть, не наблюдает ли кто-нибудь и за мной тоже.

В любом другом городе студенческое кафе, где предложил встретиться Жан-Люк, выделялось бы своей неординарностью, но рядом с Сорбонной находится еще с десяток подобных «неординарных» заведений с «разноцветными тентами над окнами и столиками на улице. Вы легко его найдете…» В поисках этого кафе я дважды оббежала квартал.

Наконец я перехожу улицу и присаживаюсь к столику Жан-Люка, который в ожидании уже успел прикончить два эспрессо. Одетый в узкие зеленые джинсы и фиолетовую футболку, он выглядит весьма неформально для рабочего дня.

— Mademoiselle, bonjour. — Дородный мужчина со смуглой кожей и небольшой бородкой приветствует меня дежурной улыбкой. — Vous desirez?[28]

Я смотрю на маленькую чашечку Жан-Люка и говорю:

— Точно такой же, только побольше.

— Un cafe allonge, s'il vous plait[29], — переводит Жан-Люк с ироничной улыбкой.

Официант возвращается с моим кофе, и мы с Жан-Люком утыкаемся в свои чашки. Знакомый запах жареных кофейных зерен — слабое утешение в текущих обстоятельствах, но я закрываю глаза и на мгновение позволяю себе расслабиться, заполняя сознание стуком каблуков по тротуару и урчанием автомобильных двигателей. Где-то плачет младенец. Открыв глаза, я обнаруживаю, что Жан-Люк пристально смотрит на меня.

— Мисс Дарби, что я могу сделать для вас?

— Шейна.

Он всего на четыре или, может быть, пять лет старше меня. Я ставлю чашку на стол и приглаживаю растрепавшиеся волосы.

— Мне нужен гид на всю эту неделю. Понимаю, что вы, скорее всего, заняты, но я больше здесь никого не знаю.

Темные густые брови Жан-Люка приподнимаются. Он упирается костлявыми локтями в стол.

— На всю неделю? Мне казалось, что вы сегодня уезжаете…

— Никто не знает обстоятельств смерти моей сестры, и я должна сама во всем разобраться. Но мне нужна помощь. Я заплачу.

Жан-Люк машет рукой.

— Ни в коем случае. Это моя работа. Но ведь полиция и так этим занимается? Не уверен, что стоит дублировать их работу, пока вы…

Увидев каменное выражение моего лица, он замолкает.

— Хорошо. Если вы так решили, посольство вам поможет. Просто скажите, что вам нужно.

— Спасибо.

Официант приносит счет, и Жан-Люк что-то говорит ему по-французски. Потом обращается ко мне:

— Что-нибудь еще, с собой? Может, просто молотый кофе, понюхать?

Несмотря ни на что, я смеюсь.

— Просто мне понравился этот ваш «аллонж»! Он улыбается и расплачивается наличными.

* * *

Отличное знание Жан-Люком топографии семи кампусов Сорбонны сокращает время моих поисков как минимум вдвое. Мне потребовалось бы несколько часов, чтобы найти офис Дельфины Руссо, который оказался в центральном кампусе на левом берегу Сены. Мы проходим четыре квартала до Сорбонны, самого старого и влиятельного университета во Франции. Возможно, послание Анжелы ко мне — божественное расследование — ведет именно сюда. Надеюсь, ее научная руководительница знает или хотя бы догадывается, что это значит.

Снаружи университет выглядит как и многие другие здания в Париже: строгий фасад, за которым скрывается заоблачная арендная плата за помещения. Здание постройки, возможно, рубежа восемнадцатого и девятнадцатого веков. Анжела сказала бы точнее, а я не сильна в архитектуре. Высокие окна обрамлены изысканной резьбой в виде ниспадающих складок ткани и увенчаны фризом. Здание университета занимает несколько кварталов. Но единственный вход в него — через огромные железные ворота, перед которыми мы сейчас и стоим.

Мы входим внутрь и направляемся к кирпичному строению, украшенному барельефами: виноградные лозы вьются над высокой каменной аркой. Современные стеклянные двери резко контрастируют со старинными, высеченными над ними словами «Sciences Humaines et Societies». В вестибюле вывешены оценки студентов за последний семестр. Мы поднимаемся на второй этаж, не обращая внимания на любопытные взгляды сотрудников, и подходим к двери с надписью «Bureau d’Amenagemetit» — «Бюро городского планирования». К нам подходит человек с полотенцем в руках и что-то спрашивает по-французски.

Жан-Люк переводит:

— Он просит показать студенческие удостоверения, без них вход запрещен.

Жан-Люк начинает ему что-то объяснять, но человек поднимает указательный палец и повышает голос.

— Allez![30]

Жан-Люк пытается говорить с ним спокойно, но тот никак не унимается. И в это время по лестнице со второго этажа спускается женщина.

— Что тут происходит? Отдел программ по обмену внизу.