Пропавшее войско

Двинулись в путь, следуя вдоль стремительного и пенистого потока, впадавшего в Тигр. Один из воинов попытался измерить его глубину, но копье полностью погрузилось в воду, так и не достав дна.

Пожитки мы с Ксеном погрузили на спины трех мулов, привязанных друг к другу и образовавших небольшой караван. Я шла впереди и вела первого из них под уздцы. Взглядом поискав Мелиссу, так и не обнаружила ее. Тропинка была не очень широкой, и армия растянулась длинной вереницей, змеившейся по долине в направлении перевала.

Мы начали подниматься, карабкаясь по горной тропинке, усыпанной острыми камнями; иногда валуны скатывались и падали в поток, кипевший внизу в брызгах белоснежной пены среди гигантских скал. Склоны горы поросли лесом, вековыми деревьями с огромными узловатыми стволами. Я передвигалась с большим трудом; раньше мне никогда не случалось бывать в горах, и, несмотря на усталость, царапины и порезы, меня воодушевляло сознание того, что с каждым шагом я оказываюсь все выше.

Я привыкла к тому, что на большом протяжении местность остается прежней — все та же бесконечная и плоская степь или пустыня, — но теперь новые картины открывались чуть ли не за каждым поворотом тропинки. Все это давало ощущение чуда, повергало в изумление.

В какой-то момент я обернулась, и внимание мое привлекли две картины. Одна — вдали: армия Тиссаферна, направлявшаяся к западу и похожая на длинную черную змею, скользящую по песку пустыни; другая — вблизи: беременная девушка, которую я раньше видела на повозке.

Персидский полководец вел свою армию в Анатолию, к морю, чтобы принять управление новой провинцией вместо Кира: теперь он был уверен, что все мы погибнем среди горных круч и остроконечных пиков севера, в краю, рождающем бури и грохочущий ветер. Девушка лежала у края тропинки, не в силах пошевелиться, обессиленная. Для нее и для ребенка, которого она носила, не существовало никакого «завтра». Никто не останавливался. Мужчины проходили мимо, опираясь на копья, иногда касаясь ее своими плащами, но ни один не протянул руки.

Я постепенно замедлила шаг, воспользовавшись тем, что Ксен был далеко, замыкая шествие со своими всадниками, и остановилась. Привязав мула, находившегося во главе нашего каравана, к маленькому дубу, приблизилась к девушке.

— Вставай немедленно.

— Не получается.

— Вставай, дурочка. Ты что, хочешь попасть в зубы диким зверям? Они съедят тебя живьем, по кускам, пока твое мясо и мясо твоего маленького ублюдка не испортилось. Вставай, дура, или мне тоже перепадет тумаков.

Моя речь прозвучала убедительно, и девушка с моей помощью сумела подняться на ноги и дойти со мной до мулов.

— А теперь хватайся за хвост последнего мула, и горе тебе, если выпустишь его из рук: я сама изобью тебя до смерти. Слышишь меня?

— Слышу.

— Отлично. Тогда вперед.

Я спрашивала себя, где теперь Мелисса. Мне представлялось, что ей сейчас не намного лучше, чем этой девушке, болтавшейся на хвосте третьего мула. Еще я задавалась вопросом, что стало с Никархом-аркадийцем, который спас нас всех, превозмог боль изрубленной плоти. Мне хотелось поинтересоваться о нем у одного из лекарей, но мысль о том, что ответ окажется таким, какого я боялась, останавливала меня. А так по крайней мере оставались утешительные сомнения.

Мы добрались до перевала, до седловины между двумя вершинами, поросшими лесом, а потом армия начала спуск. Когда настала наша очередь, я увидела в складках гор несколько деревень, построенных из тех же самых камней, на каких стояли. Нужно было вглядываться очень внимательно, чтобы углядеть их. Повсюду царило странное спокойствие. Слышалось пение птиц, потом и оно прекратилось. Возможно, пернатые смолкли, предчувствуя неминуемую бурю. Наконец мы добрались до долины и вошли в деревни.

Там мы не обнаружили ни единой живой души.

Наши воины с досадой оглядывались по сторонам: ведь еще недавно в этих домах находились люди. В загонах стояли животные, на столах лежала посуда, в очагах догорал огонь. Я втолкнула беременную девушку в один из домов, чтобы она согрелась, и чем-то накормила ее.

Воины начали грабить жилища крестьян, но Софос остановил их. Поднялся на выступ скалы и заговорил:

— Ничего не трогать! Послушайте: мы возьмем только необходимую провизию — и все. Когда местные поймут, что у нас нет враждебных намерений, есть надежда, что они отнесутся к нам по-доброму. Оглянитесь: нам предстоит пройти через эту гряду, пересекая горные перевалы, и горцы могут расправиться с нами, когда им заблагорассудится. Они знают каждую пядь своей земли, способны появиться где угодно, так что мы даже не заметим, и в любой момент безнаказанно напасть на нас. Наша сила в том, чтобы сражаться плечом к плечу на открытой местности, а так, растянутые длинной вереницей, мы уязвимы. Необходимо сделать все возможное, дабы жители гор не стали нашими врагами.

Воины немного поворчали, но подчинились. Я уже поняла, что в этой армии приказы исполняются, но для этого командиры должны убедить людей в том, что они поступают правильно.