Пропавшие девушки

До тюрьмы мы добираемся поздним утром. Ава уже объяснила, что будет дальше, поэтому я готова к металлодетекторам, бланкам, разрешающим посещение, обыску, который проводит скучающая охранница в синих латексных перчатках. Похоже, охрана с особым подозрением относится к Аве, одетой в деловое платье и туфли на шпильках, а заодно и ко мне. Потому что среди остальных визитеров мы выглядим лишними. Аву дважды спрашивают, адвокат ли она, и Ава дважды качает головой. Еще большее подозрение вызывает распечатка электронного письма от начальника тюрьмы, в котором говорится, что нам разрешено взять с собой в комнату для визитов оборудование для записи звука. Нас заставляют ждать двадцать минут. За это время охрана дозванивается до начальника тюрьмы, чтобы тот подтвердил разрешение.

Но все выглядит не так, как я себе это представляла. Не как в кино, где показывают ряд стульев по обе стороны стойки с плексигласовым экраном посередине. Нет, нас провожают в просторную комнату, где в свободном порядке расставлены зеленые пластиковые столы. Большая часть из них уже занята группами. Парами. Семьями. Некоторые привели с собой детей. А заключенные одеты не в оранжевое, как по телевизору, а в серое.

Занимаем места за пустым столом, и я достаю из сумки диктофон, подключаю внешний микрофон и ставлю все это на стол между нами.

— Колин не станет возражать? — спрашиваю я, указывая на оборудование.

Ава качает головой.

— В этом весь смысл нашего визита, разве нет?

Я не успеваю ответить, потому что краем глаза замечаю рыжие волосы, поворачиваюсь и вижу, как в комнату входит Колин Маккарти. На фоне медно-рыжих волос его кожа выглядит болезненно бледной, едва ли не желтушной, а редкая щетина вокруг рта напоминает мне о том, как он все-таки молод. Двадцать пять лет. Но у него такие же глаза, как у Авы, большие и синие, хотя в обрамлении светлых ресниц они кажутся ярче, будто капли лазурной краски. Рот искривлен в почти кошачьей усмешке, а жилистые руки покрыты вздувшимися венами. Он двигается с преувеличенной развязностью, словно подражая боксеру во время выхода на ринг.

— Сестричка, — говорит он, подойдя к Аве и обняв ее одной рукой с напускной небрежностью. Как будто они встретились не в тюремной комнате для визитов, а на барбекю на чьем-то заднем дворе.

— Это Марти, — повернувшись ко мне, говорит Ава.

Мне не нравится, как Колин осматривает меня. Бросив взгляд на диктофон на столе, он что-то отвечает. У него мелкие квадратные зубы, которые делают его еще моложе. Слов я не разбираю, но язык немного похож на испанский. Вспоминаю свой разговор с Тедом. Ну да, они говорят по-португальски.

— Что? — спрашиваю я.

— Не обращай внимания, — говорит мне Ава и, глядя Колину в глаза, хлопает его по плечу, словно усталая школьная учительница, укоряющая ученика. — Она пришла помочь тебе. Давай-ка ты сядешь и ответишь на кое-какие вопросы.

— Конечно, — отвечает он с улыбкой Чеширского кота. Его голос выше, чем я думала. — Рад познакомиться.

— Жаль, что не при других обстоятельствах, — говорю я, но это простая вежливость.

Колин мне уже активно не нравится. Знаю я таких типов. Подобное сочетание развязности и хамоватости убеждает меня, что он как раз из тех, кто готов сломать бильярдный кий о спину другого человека за то, что его обозвали гомофобным ругательством. Неудивительно, что присяжные ему не поверили.

— Что, на сей раз без Теда? — спрашивает Колин, оседлав пластиковую скамью. Мы с Авой сидим напротив него.

— Не его день, — отвечает Ава, и Колин тихо усмехается.

— Теду я не нравлюсь, — сообщает мне Колин, как будто очень этим гордится.

Вообще он подозрительно доволен собой, что несколько странно для человека, получившего пожизненный срок. Держится так, будто хочет быть именно здесь.

— Неправда, — возражает Ава, но это довольно слабая попытка убедить нас в обратном, и мы оба это понимаем.

— Что у тебя с рукой? — спрашиваю я, указывая на его левую руку.

Три пальца в шине, на тыльной стороне ладони — темные синяки.

— Поругался с одним местным. Уже не впервой, — отвечает он, быстро убирая руку, когда Ава тянется к его запястью.

— Дай посмотреть, — просит она.

— Знаешь, тут вообще-то есть врачи, — говорит он. — Мне сделали рентген и все такое. Настоящая медицина двадцатого века.

— Из-за чего на этот раз подрался? — спрашивает Ава.

— Так, из-за пустяка, — отвечает Колин. — Знаешь, что тут было в прошлые выходные? — Он обводит рукой комнату для посещений. — Брат Гая женился. Всю церемонию провели прямо здесь, клятвы и все такое, чтобы мой приятель мог присутствовать. И знаешь, у всех глаза были на мокром месте.

— К чему ты клонишь, Колин? — настолько невыразительным тоном спрашивает Ава, что вопрос кажется риторическим.

— Я просто хочу сказать, было бы здорово, если бы ты пригласила меня на свадьбу, — говорит Колин и снова поворачивается ко мне. Его рот все время кажется влажным. — Вместо этого они поженились в отеле «Дрейк». Тут было бы дешевле.

— Ну, малыш, — отвечает Ава, — когда тебя обвиняют в убийстве, кое-какие семейные мероприятия придется пропустить.