Пропавшие девушки

Практически двойник татуировки у меня на боку. Даже тот же самый оттенок синего, насыщенный лазоревый, с оранжевой каемкой. Прямо как плюшевая игрушка, которая в детстве была у Мэгги. Интересно, та ли это татуировка, что украшала ногу лежавшей в холодильнике городского морга Неизвестной.

Опершись о стойку передо мной, Кэри отвлек меня от телефона.

— Мы уже закрываемся. Еще будете?

Я огляделась. Бар опустел, и мы с ним остались наедине.

— Нет. Наверное, мне пора, — сказала я, быстро отправив татуировщику личное сообщение через Инстаграм — попросила информацию об этой конкретной татуировке — и положив на стойку наличные.

Я не хотела задерживаться. Я выпила три бокала виски на пустой желудок, а моя старшая сестра, возможно, лежала сейчас в морге.

— Уверены? — спросил Кэри. — За счет заведения. Если составите мне компанию, пока буду закрывать.

«Иди домой, — прошептал голос у меня в голове. — Иди домой, иди домой».

Словно та мантра, к которой я прибегала во время ночных кошмаров. «Проснись, проснись, проснись».

Я вернулась домой через два часа. Ноги подгибались, и меня все еще била дрожь. Я скинула кроссовки и пошла прямиком в ванную, надеясь, что не разбужу Эрика, пробираясь в носках по спальне. Если он не спал, то ничем этого не выдал, когда я тихо закрыла за собой дверь.

Я старалась не думать о кладовой в баре, о пластиковых ящиках, черном резиновом настиле и неоновых отсветах музыкального автомата за дверью, окрашивавших кожу Кэри то в зеленый, то в синий, то в оранжевый. О том, как у меня едва ли не кружилась голова от жара и желания, как я дрожала в тесном пространстве и пьяно смеялась, уткнувшись в потертый ворот футболки Кэри.

Не зажигая свет в ванной, я стянула с липкого от пота тела одежду для бега, включила душ и шагнула под холодный поток прежде, чем он успел нагреться. Вымыла голову шампунем, выплеснула на себя гель для душа. Прополоскала рот и сплюнула. Повернула кран, чтобы вода оставалась бодряще холодной. В темноте из глубин памяти возник образ моей комнаты в студенческом общежитии. Без кондиционера холодный душ мог согнать жар с кожи на краткий миг, лишь до тех пор, пока я снова не выходила в душную жару крошечной общей комнатки. Той ночью я чувствовала то же самое. Как будто даже мурашки скоро исчезнут, как будто мне достаточно лишь сделать шаг назад в темноту, на секунду отвлечься, и меня снова поглотит жар.

Теперь же, стоит мне зайти в «МакГинтис», где, по словам Сильвии, детектив Олсен расслабляется после работы, я вспоминаю ту ночь. Почему-то запах разливного пива и громкий звук телевизора навевают воспоминания. Я скучаю по тому старому бару. По тому, как жила раньше.

Поднимаю глаза и замечаю, что верхняя часть девятого иннинга бейсбольного матча все еще продолжается. Играют «Кабс». Я надеялась, они уже закончили проигрывать, но, похоже, они намерены слегка растянуть пытку, поэтому сажусь у края стойки и заказываю «Олд Стайл». «МакГинтис» — типичная районная забегаловка, зажатая между мексиканским рестораном и магазином спиртного. Здесь тесно, поместилась только барная стойка и несколько столиков впереди плюс доска для метания дротиков и древний на вид автомат для пинбола сзади около туалетов.

Детектива Олсена я замечаю сразу. Он сидит с группой мужчин за столом ближе к задней части зала, и хотя они с приятелями одеты в гражданское, по ним сразу видно, что это копы. Не уверена, заметил ли он меня, но практически чувствую, что привлекла внимание одного из его дружков. Это как шестое чувство. Друзья в колледже дразнили меня из-за этого. Это чувство — порождение страха, который я испытывала всю жизнь, привычки присматриваться к мужчинам вокруг меня куда более внимательно, чем это необходимо девочке-подростку. Привычки искать лицо, которое смогу узнать. Оглядываться в ожидании опасности. Я всегда могу определить, обратил ли мужчина на меня внимание, преследует ли меня кто-нибудь.

Поэтому меня совершенно не удивляет, что приятель Олсена садится за стойку рядом со мной.

— Эй, Джон, можно мне еще? — обращается он к бармену с совершенно неуместным чикагским акцентом, который дает понять, что ему стоило бы находиться в Саутсайде и болеть совершенно за другую бейсбольную команду. Но, как и везде в этом городе, акцент выражает социальный статус. А этот мужик — коп, чистый представитель рабочего класса и гордится этим, даже если сегодня он не на службе.

— Еще виски? — спрашивает бармен.

— Не, я буду то же, что она.

Он указывает на мой стакан. Интересно, он заметил, что староват для меня минимум лет на десять? На вид ему где-то под пятьдесят, подбородок уже обвисает, а прилизанные волосы выдают поклонника Донни Браско[19]. Сомневаюсь, что клюнула бы на такого мужика даже в один из своих худших дней.

— Что пьешь? — спрашивает он.

— «Олд Стайл», — отвечаю я.

Достаю телефон и делаю вид, что проверяю сообщения. На одном из закрепленных над стойкой телеэкранов подающий команды «Кабс» попадает по ноге бьющему. Вокруг меня раздаются стоны и проклятия.