— Иногда меня поражает, с какой неохотой полицейские управления делятся информацией, — отвечаю я, вспомнив межведомственную грызню между Сатклифф-Хайтс и Роджерс-парком по поводу дела Мэгги. — Особенно по прошествии нескольких лет. В Милуоки, возможно, знают, что он имеет отношение к делу, произошедшему в Чикаго, но в Чикаго могут не знать о его исчезновении.
Андреа складывает ладони и прижимает их ко рту, и я знаю, что она собирается произнести что-то, что сама считает ужасным.
— С нашей стороны будет очень плохо, если мы немного подождем? — спрашивает она. — В смысле, с моральной точки зрения обязаны ли мы проинформировать об этом полицейское управление Чикаго?
Я знаю, о чем она думает: если мы расследуем данное направление самостоятельно, подкасту это пойдет на пользу. И я понимаю ее импульс; в конце концов, от Дилана уже несколько месяцев нет вестей. В Чикаго какую бы то ни было связь между исчезновением Дилана и убийством Сары Кетчум могут вообще не воспринять серьезно, особенно учитывая, что здесь все считают, что убийца Сары уже в тюрьме. И все же меня что-то задевает. Желание сделать все возможное, чтобы помочь Дилану. Где бы он ни был. Если он еще жив.
— Хорошо, — говорю я. — Давай позвоним на «горячую линию» в Милуоки и расскажем им, что он связан с делом Сары. Если они захотят поделиться этой информацией с полицией Чикаго, пускай. Но я хочу быть уверена, что люди, которые ищут его, знают, что контекст шире, чем кажется.
— Ладно, — соглашается Андреа. — Позвоню из дома.
— Ты ведь понимаешь, что все это значит? — спрашиваю я. — Если эти дела связаны, Колин точно невиновен. Все, что нам нужно, это доказать связь, и тогда подозрения будут с него сняты.
— Знаю, — медленно, задумчиво произносит Андреа. — Но мы должны быть осторожны, Марти. Понимаешь? Мы только что через это проходили. Обе делали поспешные выводы. Находили связь, потому что нам она была нужна. И последствия всего это были… слишком тяжелыми.
— Последствия, — повторяю я, хотя знаю, что она имеет в виду. Мой маленький прыжок в бездну. — Это произошло не потому, что мы ошиблись, Андреа. Ты действительно так думаешь?
— Если честно, я думаю, что это, наверное, было ошибкой, — отвечает Андреа, сложив руки на коленях и переплетая напряженные, полусогнутые пальцы. — Расследование дела Неизвестной. Неважно, насколько популярен подкаст. Я бы никогда не предложила записывать его, если бы знала, что может произойти.
Она взмахивает рукой, указывая на меня, на эту квартиру. Состояние моей жизни. Урну, полную стеклянных бутылок. Ребенка, которого у меня не было.
Я беру ее за руку и сплетаю наши пальцы.
— Если бы это оказалась Мэгги, я бы все равно развалилась, — отвечаю я. — Даже если бы мы не записали ни слова. Сейчас по крайней мере я чувствую себя так, словно прилагаю какие-то усилия. Словно я не просто бросила ее.
— А если мы никогда ее не найдем? — тихо спрашивает Андреа, не желая в полный голос высказывать другие варианты, чтобы не искушать судьбу, которая всегда висит над нами, словно нож, готовый вот-вот упасть. — А если ты никогда не узнаешь правду?
Этот вопрос преследует меня с восьми лет. Не только загадка Мэгги, но то, как я могу выстроить жизнь на основании вопроса без ответа. На фундаменте из песка. Однажды я попробовала, и все рухнуло в одночасье.
— Не знаю, — отвечаю я. — Может, просто продолжу этим заниматься. Так и буду искать.
— Я боялась, что ты это скажешь, — говорит Андреа.
Вспыхивает экран моего телефона. Номер незнакомый.
— Надо ответить, — покосившись на Андреа, говорю я. — Вчера кто-то избил Колина, и Ава обещала позвонить.
Замявшись, Андреа коротко кивает в знак согласия. Обещая не злиться за то, что я прервала наш небольшой сеанс психоанализа ради телефонного звонка. Встаю и беру телефон.
— Мне пришлось дать Сильвии взятку, чтобы получить ваш номер, — говорит мужской голос на том конце провода. — Так что вы должны мне пачку «Мальборо Лайт» и фраппуччино с карамелью.
Он говорит тем самым ровным тоном, который я впервые услышала в полицейском участке Роджерс-парка. Привычно невозмутимый голос с легкой хрипотцой. Как и прошлой ночью, когда я наклонилась достаточно близко, чтобы прошептать ему на ухо, у меня по коже пробегает дрожь.
— Вы же знаете, что она вас облапошила? — спрашиваю я под пристальным взглядом Андреа. — Обычно она все разбалтывает только за кофе.
— Учту на будущее, — говорит он.
— Итак, чем могу помочь, детектив? — спрашиваю я.
От взгляда Андреа меня бросает в жар. Встаю с дивана и иду в кухню. Она идет за мной, явно пытаясь расслышать слова Олсена в трубке.
— Вы вчера так быстро ушли, что я не успел вам сказать…
— Что именно?
Андреа уже весьма успешно изображает французского мима, преувеличенными жестами выражая срочность, но я отмахиваюсь от нее, всеми силами стараясь не дать Олсену услышать рядом со мной какие-то звуки. Наконец убегаю в ванную и закрываю дверь прямо у Андреа перед носом.
— Я добыл электронный адрес детектива Ричардса, — говорит Олсен. — И мне всего-то пришлось пообещать приятелю, что вы с ним поужинаете.