Пропавшие души

Как и поминальная служба по Джорджу. Я отправилась туда с Лорой, дошла до дверей часовни – и попятилась. Я задыхалась. Казалось, меня сейчас вырвет. Я не смогла войти внутрь. Лора не стала задавать вопросов. Лишь слабо улыбнулась и сказала: «Все хорошо, Сьерра».

Дверь в мою комнату распахивается, и на пороге появляется заспанная мама, одетая в когда-то красивую ночную рубашку.

– Чего ты раскричалась? Я думала, к нам вломились грабители. – Она перекидывает через плечо светлые волосы, которые совсем не похожи на мои густые темные кудри. – Разве тебе не пора на работу? И почему на кухне не прибрано? Ты же знаешь, я терпеть не могу беспорядок!

– Убирайся, – говорю я, мое терпение закончилось. Хватит. Я больше не могу.

– Что?

– Убирайся! Вон из моей комнаты! – кричу я и едва сдерживаюсь, чтобы не добавить: «Убирайся из моей жизни!»

От удивления мама теряет дар речи.

– Что же это… я… неблагодарная девчонка! – возмущается она и исчезает за дверью.

Мне холодно, но термометр показывает, что нет причин мерзнуть.

Дрожа, беру с прикроватной тумбочки телефон. Половина шестого. Пора подниматься и готовиться к смене, но затекшие руки и ноги отказываются повиноваться.

Заставляю себя встать с постели. Не хочу опаздывать. Кроме того, перед работой планирую ненадолго заглянуть к Митчу, как делаю последние несколько дней. Его перевели из отделения интенсивной терапии, теперь он в другой палате, тоже одиночной, потому что ему требуется определенная температура, особая вентиляция и специальный матрас. В отделении комбустиологии меня уже знают, и медперсонал рассказывает о самочувствии Митча. Каждый раз, когда он засыпает, я пробираюсь в палату, чтобы посмотреть на него.

Понятия не имею, как это началось, но когда я с Митчем, когда вижу, что он идет на поправку, мне становится лучше.

Я делаю это ради себя, а не Митча. Я большая эгоистка.

– Ради себя, а не Митча, – повторяю шепотом и направляюсь в ванную, чтобы привести себя в порядок.

Перед тем как уйти, заглядываю на кухню и беру яблоко, оставив беспорядок нетронутым. Мы с Мэйси больше не разговаривали о переезде, но она прислала мне множество вариантов. Она серьезно отнеслась к поискам, но я игнорировала ее сообщения. Хотя после того, что произошло утром, я поняла, что сойду с ума, если не уеду от мамы. Хочу этого или нет, нужно выкроить время на поиски квартиры. Под лежачий камень вода не течет.

Сегодня четверг. Уже октябрь и погода стоит прекрасная: приятная по здешним меркам температура – не такая жара, от которой хочется лечь на кафельный пол и не двигаться. Хотя, в отличие от Лоры, жару я люблю. Может, покататься на квадроциклах или заняться в свободное время чем-нибудь…

Смеюсь.

Какое еще свободное время?

Но когда-нибудь я возьму передышку. Определенно…

Со вздохом смотрю на светлый фасад больницы, на установленные на нем огромные буквы.

Иногда светло-коричневая надпись «Больница Уайтстоун» кажется золотистой, иногда – красной, в зависимости от света. Ниже указан год, в который Алистер Уайтстоун основал больницу. Она по-прежнему принадлежит Уайтстоунам, сейчас ей управляет Грэм Уайтстоун. Начальник всех начальников. Понятия не имею, что он собой представляет, его можно увидеть на страницах газет, но не в реальной жизни.

Я готовлюсь к смене в неотложке, после которой завтра вернусь в стационар. Затем иду проведать Митча. Господи, боже, если бы он знал, сколько раз я к нему приходила, подумал бы, что я по нему с ума схожу.

В некоторых отделениях уже оживленная суета: друзья и члены семей приходят навестить близких, медсестры и медбратья следят, чтобы все работало без сбоев, врачи переходят из одной палаты в другую.

В отделении комбустиологии встречаю Кайю. Последние несколько недель я вижусь с ней почти так же часто, как с Грантом.

– Доброе утро, Сьерра, – щебечет она и, сияя улыбкой, протягивает мне коробку конфет. – Будешь? Вчера я побывала в шоколадной лавке. Никогда не пробовала шоколада вкуснее!

– И тебе не жалко делиться?

– Хм-м-м… Теперь, когда ты об этом спросила… – Кайя сужает глаза и медленно отводит коробку в сторону.

– Ешь на здоровье. Попробую как-нибудь в другой раз. – Машу рукой и прохожу мимо. Я знаю дорогу, и мне давно не нужно отмечаться в списке посетителей. Когда я попросила Кайю и остальной медперсонал не рассказывать никому о моих посещениях, они не стали задавать вопросов, хотя и было ясно, что им хочется узнать почему. Если жалюзи в палате Митча закрыты, я разворачиваюсь и ухожу, но такое бывало всего раз пять. Если жалюзи открыты, я заглядываю внутрь, чтобы проверить, спит ли Митч. И удостовериться, что с ним все хорошо. Когда мне не удается зайти в палату, я общаюсь с медперсоналом. С доктором Томасом я больше не встречалась, чему очень рада.

Прижавшись к стене, как преступница, наклоняюсь, чтобы заглянуть в окно. Спит ли Митч? Или…

Что? Я встаю перед стеклом и смотрю внутрь. В палате никого нет. Кровать заправлена. На столе прибрано.

Неужели Митча выписали?

Вхожу в аккуратную палату, которая без Митча кажется совсем другой. Чужой и холодной.