Пропавшие души

Чуть позже, прогулочным шагом возвращаясь домой с покупками, я стараюсь не думать о Сьерре – но безуспешно, потому что на каждом углу мне встречаются влюбленные парочки. Смотрю, как они заигрывают друг с другом, улыбаются, целуются. Ужасно. Неужели их всегда было так много?

Mierda! До чего утомительно.

Опустив голову, добираюсь до квартиры и, войдя внутрь, обессиленно приваливаюсь к двери. Несколько раз глубоко вдыхаю и выдыхаю, а потом иду на кухню и приступаю к работе. Готовка пойдет мне на пользу – всегда так было. Готовить и потом собираться за столом – это лучший способ справиться с тревожностью и себя «заземлить». Уж если приготовление мексиканской еды не сможет меня отвлечь, ничто не сможет.

У меня есть все, чтобы приготовить вкусные домашние энчилады и тако, и я без промедления принимаюсь за дело.

Сначала чищу, а потом жарю сальса-роху, которая понадобится для энчилад. Когда соус готов, режу лук. Нож у меня ужасно тупой, поэтому я плачу так, словно отрубил себе палец. Затем наступает очередь чеснока и куриной грудки. Обжариваю их с луком, приправляю солью, перцем, порошком паприки и щепоткой перца чили. Смазываю кукурузные тортильи сальсой, сверху кладу халапеньо, сушеные бобы, кукурузу и курицу и посыпаю все тертым сыром. Оценив результат, решаю, что сыра маловато, и добавляю еще. Аккуратно сворачиваю тортилью и выкладываю ее в форму для запекания, потом повторяю то же с остальными. В конце заливаю их остатками соуса и сыра и ставлю в духовку на полчаса. У меня осталось много продуктов, поэтому я готовлю еще одну партию тортилий, на этот раз – с добавлением домашнего гуакамоле. Готово. Теперь очередь тако.

Прогулка по магазинам и готовка пошли мне на пользу – пусть и оказались утомительными. Мои конечности тяжелеют, и зеваю я все чаще. Я едва держусь на ногах, пусть и всего несколько часов, как поднялся с постели. Неприятно признавать, но, видимо, мое утро было слишком активным для человека, который только что выписался из больницы.

«Пожалуй, надо передохнуть», – думаю после уборки на кухне и, присев к столу, утыкаюсь лицом в руки. Чувствую усталость, но это приятная усталость. В голове становится пусто, и я вдыхаю запах мексиканской еды, которую приготовил в таком количестве, что хватит на несколько дней. Но внезапно запах меняется, становится более резким, щекочет ноздри. Накатывает тошнота. Повсюду дым и огонь. Больше ничего. Дым, огонь, жара. Я не могу сдвинуться с места, уйти, закричать. Я в ловушке и вынужден смотреть, как пламя подбирается ближе. Поднимается по моим штанам, и мне кажется, словно оно хочет поздороваться. По-дружески. Но потом огненные языки перекидываются на меня, я тону в них, беззвучно крича… и просыпаюсь.

Задыхаясь, открываю глаза и торопливо вскакиваю. Я мокрый от пота. Мне требуется время, чтобы понять: я на своей кухне, а не горю в лифте. Не умираю.

Нервно потирая лицо, пытаюсь отделаться от неприятного послевкусия, которое оставил кошмар. Надо успокоиться. Сердце стучит, как сумасшедшее, ноги дрожат.

Это всего лишь страшный сон. Один из многих. Одного я не понимаю. После взрыва я потерял сознание, поэтому не помню ни дыма, ни огня. Так почему это мне снится? Почему преследует меня?

Нужно выбраться из квартиры, глотнуть свежего воздуха. Я хотел бы поговорить о случившемся с Сьеррой, но она наверняка еще не готова к этому разговору.

Сьерра… она находилась рядом, поддерживала, хотя, судя по всему, страдала не меньше моего. Я буду подбадривать ее, смешить, действовать на нервы, пока она не забудет о произошедшем. Буду помогать ей – по-своему. Хотя бы некоторое время.

Глава 15. Сьерра

– Мистер Шоу, пожалуйста, посмотрите на меня. Все будет хорошо, но сначала вам нужно прилечь. Иначе я не доберусь до вашего живота.

Мужчина, около тридцати пяти лет, поступил в отделение неотложки с жалобами на спазмы в желудке, вздутие и постоянную тошноту.

Он мой последний пациент. Моя смена уже час как закончилась.

– Не могу! Слишком больно! – Он сидит, его скручивает новый спазм, и он сгибается. Естественная реакция, но не лучшая.

– Нет, можете. Мы окажем вам помощь.

Когда пациенту становится легче дышать, мы с Фрейей помогаем ему лечь на спину.

– Где Гарри? – напряженно спрашивает он. Видно, что разговор отнимает у него много сил. Его лоб покрылся испариной, кожа побледнела.

– Ваш партнер уже в пути, – успокаивает Фрейя, держа пациента за руку. Я задираю его рубашку, чтобы осмотреть живот.

– Вот так, хорошо. Дышите спокойно. Сейчас я вас послушаю и ощупаю. – Я ничего не слышу. Это совсем не хорошо. Живот раздут, на ощупь твердый. Слишком твердый. – Когда у вас в последний раз была дефекация? – спрашиваю, пока мистер Шоу морщится. За последние минуты он заметно побледнел.

– Давно, – напряженно выдавливает он.

Подхожу ближе, наклоняюсь, чтобы меня было лучше слышно, и объясняю:

– Предполагаю, что вы страдаете запором. Сейчас мы… – мне не удается закончить фразу. Закашлявшись, я резко поднимаю руки.