Пропавшие в Эдеме

Я всегда предпочитал закрывать глаза и представлять что-нибудь. В банке спермы я тоже так делал.

Я представлял себе, как Нива моется. Представлял, как вода скользит по рельефу ее тела, собирается в ложбинках и течет по потайным руслам.

Колба очень быстро наполнялась.

Обычному человеку за порцию спермы платили 500 лир. Если же донор был врачом – 1000. По тем временам это были огромные деньги.

Предварительно доноров основательно обследовали. И на каждом этапе служащий – каждый раз новый – повторял тебе условия, чтобы убедиться, что ты осознаешь последствия:

1. Донору ничего не будут сообщать о женщинах, которые получили его сперму. Их личность останется в тайне.

2. Имя и другие личные данные донора не будут сообщаться никому и останутся в тайне.

3. Если биоматериалом еще не воспользовались, донор вправе его забрать.

Я никогда не рассказывал Ниве об этом. Бывало, собирался – но всякий раз что-то меня удерживало. Может быть, страх остаться непонятым: я боялся, она не поверит, что причиной была не только нужда, но и память о моем покойном брате. А может, страх перед ее возможной реакцией. Или же дело просто в том, что порой мы предпочитаем не рассказывать другим о своих поступках, потому что иначе наши поступки станут еще более реальными.

Подчеркну: этот секрет не омрачил наших отношений и не вбил между нами клин. Во всех счастливых семьях есть свои секреты.

Но в иные ночи, особенно когда наши птенцы уже вылетели из гнезда, Нива ворочалась в постели, пыталась заснуть, потом зажигала ночник, шла на кухню, наливала себе воды, выпивала, шла в гостиную, доставала какой-нибудь альбом и, листая фотографии детей, мысленно упрекала меня в том, что они решили жить далеко от нас. В такие ночи, когда я ждал, пока она вернется в постель, и мысленно упрекал ее в том же самом, в голове моей мелькала мысль: может быть, у меня есть еще один ребенок? Если да, то где он сейчас? С кем он?

* * *

И тут доктор Денкер начал ухаживать за Лиат. Я его хорошо знал, с его запрещенными приемчиками. Потому заметил это еще до того, как заметила она. И совсем не удивился, когда несколько недель спустя Тами, старшая медсестра и главная сплетница, не без злорадства сообщила мне, что Лиат и Денкер стали встречаться.

Я не мог просто смириться.

Доктор Денкер, который внешне немного напоминает Джорджа Клуни в рекламе кофе, своей легкой пружинящей походкой пришел к нам в отделение лет восемь назад, когда вернулся, осиянный научной славой, из бостонской университетской больницы, и с тех пор на его совести целый ряд женщин с разбитым сердцем: родственниц пациентов, девушек-интернов и ординаторов. Всегда повторяется одна схема. Начинается с галантного покровительства: помощь в приготовлении презентации для обсуждения статей, зарезервированный стул на утренней конференции, теплые круассаны из «Аромы»[79] рядом с больницей, бесплатные билеты на концерт в «Заппе»[80] (его двоюродный брат руководит там отделом продаж). Потом – совместные обеденные перерывы, на которых он рассказывает своим спутницам, что уже созрел для того, чтобы стать папой, но выбирать маму будет очень придирчиво – такой уж он романтик. За этим следуют несколько недель, максимум несколько месяцев, бурного романа, в течение которых минимум один раз жертва приходит на работу, закутав шею шарфом, чтобы не видно было засосов. И вдруг, без предупреждения и жалости, доктор Денкер, в своем халате с прикрепленным к нему наградным знаком времен Второй ливанской войны[81], уходит к следующей девушке, оставляя бывшую страдать на обочине.

Одна из таких бывших несколько лет назад пришла к нам в отделение с баллончиком слезоточивого газа и с воплем погналась за героем по коридору. С трудом он укрылся в ординаторской и не выходил оттуда, пока охранники ее не увели. Ему не хватило элементарной порядочности, чтобы выйти поговорить с ней.

Это я еще не сказал о его самом невыносимом качестве: он любит хвастаться своими донжуанскими успехами перед коллегами-мужчинами на балкончике при кухне отделения – у нас там курилка – и грузить слушателя откровенно неакадемическими описаниями. «И тут она берет со стола фотографию мужа и детей и разворачивает, типа чтобы они не видели». «Я не поверил. Все-таки она заведует моим отделением». «В процессе она вдруг закричала, я подумал, что ей больно, и вышел, но тут она тихо напевает мне на ушко, на оригинальную мелодию: „Don’t stop me now, I’m having such a good time“»[82].

Мысль о том, что очень скоро он будет так описывать свои приключения с Лиат, пробрала меня до дрожи. И я решил действовать.

Я переписал номер телефона Лиат из списка контактов сотрудников, висевшего около канцелярии, и, когда пришел домой, включил телефон Нивы, который давно был выключен, и с него отправил Лиат сообщение. И еще одно.

Постфактум, зная, что произошло с этими сообщениями и как сейчас они используются против меня, я признаюсь: наверное, это было не самое разумное, что я мог предпринять. Но в те дни это казалось мне единственно верным выбором.