Пропавшие. В погоне за тенью

Я оглянулся. Мне показалось, что в коллекторе кроме меня еще кто-то есть. По спине прокатился неприятный холодок. Затаив дыхание, я пару минут разглядывал безмолвную темноту трубы. Крышка люка, которую я вернул на место, лежала все там же, однако неприятное ощущение не исчезло. Кто-то открыл здесь банку с килькой из далекого 2023 года, то есть года, который для меня еще даже не наступил и это могло стать для меня проблемой.

Я бросил консерву под ноги, тронул решетку и понял, что снизу она не ничем не закреплена. Отогнув ее, я пролез в щель, довольно сильно поцарапал ногу, порвал штанину, но в итоге вылез наружу. Вид мой был не ахти, наверняка я был похож на интеллигента в глубоком продолжительном запое, вышедшем на берег реки, чтобы предаться извечным вопросам бытия, а заодно насобирать бутылок на опохмел. Впрочем, если не попадаться дружинникам, такой вид гарантировал отсутствие вопросов у граждан разной степени сердобольности, что тоже в какой-то степени было неплохо.

Коснувшись ногами твердой почвы пологого берега реки, я, грязный и оборванный, тем не менее, вздохнул с облегчением.

В юности я бегал здесь мальчишкой, представляя непроходимые заросли и причудливо изогнутые деревья заброшенной поймы джунглями. Конечно, мать ничего не знала о моих похождениях, мобильных телефонов с локаторами тогда и в помине не существовало. Тем удивительнее и необъяснимее был тот факт, что осока, рогоз и камыш со временем превратились в настоящие бразильские джунгли.

Я чувствовал легкое волнение, которое усиливалось по мере того, как еле заметная тропка, виляющая в зарослях, приближалась к воде. Я не просто знал, куда идти, казалось, я узнавал здесь каждый камень, каждый кустик и каждую травинку. У меня возникло ощущение, что я был здесь не далее, как вчера и даже запах цветения свежей, еще не изгаженной промышленной сбросами реки воспринимался необычайно остро…

— Эй! — раздался голос из-за кустов.

Я вздрогнул и резко обернулся. В памяти мгновенно всплыла недавняя (или наоборот, очень давняя) картина нашего бегства со Светой по этим же местам — бегства от отряда «Чайки», и мне показалось, что компания, скрывающаяся за кустами — та же самая. Даже зеленоватая бутылка вина, замершая на камне, словно ракета на стартовой площадке показалась знакомой.

На этот раз я пошел прямо на них как медведь сквозь бурелом и мое появление на небольшой поляне с выжженным в центре кругом, выложенным кирпичами, импровизированным столиком в виде плоского гранитного камня чудь поодаль и двух приличного диаметра стволов деревьев, служащих скамьями, было воспринято с любопытством. Видимо мало кто осмеливался так смело реагировать на окрики незнакомых людей в заброшенных местах.

Три пары невыразительных бесцветных глаз уставились на меня как на инопланетянина. Я подумал, что они рассчитывали на мое бегство и смена установки парализовала их и без того не слишком быстрый мыслительный процесс, однако я просчитался. Ничего у них не парализовало.

— Эй… Хочешь печенья? — спросил кто-то из них, кого я сразу не разглядел.

Я уже приготовился к обычному для такого рода ситуаций совсем иному предложению, поэтому на мгновение опешил, не понимая смысла сказанного и даже обернулся, подозревая какую-то игру или присутствие на поляне ребенка, к которому и были обращены эти слова.

Однако, мы находились здесь одни. Никакими детьми даже и не пахло.

Двое мужиков расступились. Женщина сидела на корявом бревне и держала в одной руке пачку, а другой протягивала мне квадратик печенья.

«Что за фигня? — пронеслось в голове. — Сейчас я подойду, и кто-то из них даст мне по голове тяжелым предметом, второй добавит, а спустя пару недель мое тело найдут ниже по течению…»

— Ну же… иди, возьми печенье, — повторила женщина. Ее грязные засаленные волосы падали на плечи, но она не производила впечатление пропащего человека. Наоборот, я бы сказал, что ее глаза смотрели с какой-то добротой и даже состраданием. Мол, «как же ты тут оказался, касатик…»

Что-то мне это напоминало, но я не мог вспомнить, что именно и не мог одновременно отделаться от какого-то странного ощущения иллюзорности, нереальности происходящего.

Повинуясь, скорее какому-то манящему гипнотическому воздействию, нежели рассудку (который кричал «Вали отсюда!»), я сделал пару шагов вперед, вклинился между мужиками и взял протянутое печенье. Потом надкусил его. Печенье оказалось в меру сладким, в меру сухим, но не рассыпающимся. Оно было с лимонным привкусом и даже немного освежало.

— Ну как? — спросила она, глядя прямо мне в глаза.

— Вкусное.

Она кивнула.

Ее глаза были густо подведены черной тушью и смотрели будто бы прямо внутрь, в самую суть, отчего у меня почему-то предательски заныл живот. Как я понял, именно она здесь была заправилой и командовала парадом. Или чем-то еще, о чем я пока не догадывался.

— Ты что, на территории был?

Я отступил на шаг и чуть не выронил печенье из рук.

— На какой территории?