Пропавший

Но я отказалась.

– Он может как раз сейчас быть в моем доме. Я должна скорее разобраться во всем.

– Нужна моя помощь? – спросил Джеймс.

Я вспомнила, в каком состоянии сейчас моя кухня. Бумажки, расклеенные повсюду… А если они их увидят? Представила выражение их лиц. Ведь я понимала, как мои записки выглядят со стороны.

– Нет, спасибо. Справлюсь сама.

Когда я уже повернулась, чтобы уйти, Кэти бросила вслед:

– Ты сказала, что у тебя два неприятных момента. Какой второй?

– Второй? Мэтт, по-моему, завел себе новую подружку. Думаю, он бросил меня, чтобы уйти к ней.

Они уставились на меня. Но прежде чем начались расспросы, я улыбнулась, поблагодарила Джеймса за колу и поспешно покинула паб.

Глава 37

Через пару недель я получила сообщение от мамы. Она волновалась, все ли со мной в порядке, и внезапно я ощутила желание увидеться с ней, поговорить по душам. Я позвонила ей по городскому телефону, и она ответила почти сразу.

– Привет, это я, Ханна!

– Ханна! Здравствуй, дорогая моя. Как приятно слышать твой голос!

Мне пришлось даже откашляться. Всегда было нелегко разговаривать с матерью, а теперь ко всему примешивалась еще и моя жалость к ней из-за измены отца, что затрудняло беседу.

– Ты свободна сегодня? Я могла бы заскочить к тебе.

– Конечно! Хочешь приехать к ужину? Папа сегодня в кои-то веки обещал вернуться рано. Мы сядем за стол в половине седьмого.

При мысли об этом я вздохнула. С тех пор, как я увидела отца в ресторане с Хелен, я была сердита на него, и сколько бы усилий ни делала над собой, чтобы не думать об этом, гнев все равно время от времени заставлял бурлить мою кровь. Однако приезжать в его отсутствие тоже было плохо. Особенно после того, как я случайно получила сообщение, предназначенное для Хелен. Если только он посылал его именно Хелен. Адресатом могла быть и другая женщина. Отец вполне способен завести себе не одну любовницу. Зато я хорошо понимала: если бы ему сообщили, что я навещала маму и намеренно избежала встречи с ним, его это привело бы в бешенство. Он даже мог сам заявиться ко мне, чтобы выяснить отношения. У меня же от подобной перспективы мурашки пробегали по спине.

– Я с удовольствием останусь к ужину, мама, но ты не будешь возражать, если я приеду немного пораньше? Мне нужно поговорить с тобой.

– У нас появился повод что-то отпраздновать? – воскликнула она.

– Нет.

– Ах, вот как? Ну, хорошо. Я дома во второй половине дня. Приезжай, жду тебя.

Я приехала в дом родителей вскоре после трех часов. Остановила машину на подъездной дорожке и несколько минут сидела, подготавливая себя к встрече. Отца с матерью я не видела с февраля, когда нас с Мэттом пригласили, чтобы отметить отцовский день рождения. Тогда все прошло гладко, хотя мне всегда было труднее посещать их вместе с Мэттом. Приходилось прикладывать особые усилия, чтобы ничем не выдать свое состояние. В противном случае неизбежной стала бы его тревога за меня. Обычно после визита к ним я всегда старалась сразу отправиться поплавать в бассейн или выйти на пробежку, но в тот вечер мы вернулись домой поздно, и я чувствовала себя раздраженной.

Меня никогда не отличала любовь к посещениям дома родителей, свойственная многим людям. Помню, в университете в конце семестра студенты начинали предвкушать скорое свидание семьями. Сара, одна из моих лучших подруг, неизменно повторяла, что ей нигде так сладко не спалось, как в своей старой домашней постели. Я смотрела на нее в такие минуты и осознавала пропасть, разделявшую нас в этом смысле. Мне никогда не доводилось испытывать ничего подобного.

Еще ребенком, едва войдя в дом, я уже знала, кого застану и что там происходит. Эта рано развившаяся у меня способность вселяла в меня теперь уверенность, что именно Мэтт наносил в мой дом тайные визиты. Порой в молодости, если я входила в дом родителей никем не замеченная, то успевала услышать достаточно, чтобы так же незаметно и мгновенно уйти, отправляясь к Кэти, а позднее – к Джеймсу. Мать Кэти принимала за чистую монету мои наспех придуманные предлоги. Обычно я делала вид, будто о чем-то забыла сообщить Кэти, а если засиживалась допоздна, объясняла: мне предоставлена полная свобода возвращаться когда захочу. И она заботливо брала меня под свое крыло, заваривая для меня чай и заставляя хорошо поесть. Всегда звонила моей маме, прежде чем я уходила из их дома, и потребовалось много лет, чтобы я поняла: звонок становился предупреждением, что пора готовиться к моему возвращению. Хотя мне она не говорила ни о чем и, насколько я знаю, ничего не пыталась объяснять Кэти. Она любила повторять, что Кэти считает меня своей сестрой. Я почувствовала острый укол совести, вспомнив, как недавно швырнула в мусорную корзину приготовленный ею для меня торт.