Пропавший

В тот день, позвонив в дверь, я сразу поняла, что мама одна и все хорошо. На какое-то время. Она обняла меня, и я заметила изменение в ее внешности. Мама как будто сделалась меньше, чем прежде. Мы с ней всегда были одного роста, но я, конечно же, носила туфли на каблуках, а она встретила меня в домашних тапочках, но все равно я выглядела огромной на ее фоне. Ей только исполнилось шестьдесят. Это уж точно не могло стать следствием старческого одряхления.

Я привезла маме букет цветов и коробку шоколадных конфет. Перед выездом из дома просмотрела свой мобильный телефон и заметила, что за последние несколько месяцев накопилось множество звонков от нее, на которые я не ответила, и голосовых сообщений. Я понимала, насколько плохо обращалась с матерью. Она наверняка хотела бы, чтобы дочь обратилась к ней за поддержкой, как только Мэтт бросил меня, но я чувствовала себя слишком униженной для этого. Что можно было подумать обо мне, если мужчина оставил меня подобным образом?

Моя мама… Не знаю почему, но я всегда считала ее слабохарактерной. У нее не было собственного мнения. Прежде чем сказать что-нибудь, она обязательно смотрела на отца, ища у него одобрения, и, если он с ней не соглашался, даже не пыталась отстаивать свою точку зрения. Это доводило меня до бешенства по мере моего взросления, когда мать обязана была защитить меня и себя, но лишь отмалчивалась. Едва ли она могла послужить для своей дочери образцом для подражания.

А с отцом нас связывала только свойственная обоим любовь к работе. Но поговорить с ним доверительно я даже не пыталась. Знала: если попробую, все закончится слезами. Моими слезами, разумеется.

Вот и сейчас, стоило маме обнять меня, как я заплакала. И ничего не смогла с собой поделать. Шок и растерянность, одиночество после ухода Мэтта – все это сразу выплеснулось, как только она прижала меня к себе.

И сразу стало ясно, что мои слезы ее обескуражили. Она не видела меня такой много лет, со времен моей ранней юности. Но даже тогда я плакала, чаще всего спрятавшись от всех, и терпеть не могла, чтобы меня заставали в слезах.

– Присаживайся, милая, – сказала мама, подводя меня к дивану в гостиной.

В камине ярко горели дрова, несмотря на теплый день, и внезапно я почувствовала, что именно это мне сейчас и нужно. Мне так долго было холодно. Стало казаться, что страх, пережитый мной с исчезновением Мэтта, превратился в нечто вполне материальное, в какую-то глыбу льда, с каждым днем разраставшуюся внутри меня. Сначала я ощутила ее у себя в желудке, но теперь она уже поднялась до груди, и порой казалось, что уже мешает мне нормально дышать.

Мама приготовила для меня кружку горячего шоколада и поставила на стол блюдо с бисквитами.

– Ты очень похудела, – заметила она. – С тобой все в порядке?

Было ясно без слов, что со мной далеко не все в порядке. Иначе отчего бы я разразилась плачем прямо у нее на пороге? Но у мамы хватало такта дать мне время и выслушать мой рассказ, когда я смогу говорить спокойно. Я вытерла слезы с лица бумажными носовыми платками и улыбнулась ей.

– Мэтт бросил меня, – сказала я и опять заплакала.

Мама присела рядом со мной, поставила кружку на журнальный столик и снова обняла меня. Я немного успокоилась. Почему раньше я не разрешала ей обнимать себя? Она не делала этого уже много лет.

– Ты справишься с этим, – промолвила мама, и мне захотелось поверить ей.

Я пила горячий шоколад и рассказывала о том, что произошло. Как приехала домой и обнаружила его отсутствие, уничтожение им всех воспоминаний о годах, которые мы провели вместе. Мама сидела молча, внимательно слушая мою грустную историю.

– Что ж, – наконец произнесла она, – похоже, между вами все кончено.

– Но я хочу найти его! – воскликнула я. – Мне необходимо поговорить с ним!

– Знаю, что тебе этого хочется, но Мэтт принял окончательное решение. Очень жаль, дорогая моя. Мне ведь он нравился, как и тебе, насколько я могла видеть, но ты не можешь насильно заставить кого-то жить с тобой. И если он не вернется добровольно, то ты ничего хорошего не добьешься. Верно я рассуждаю?

– Но у меня такое впечатление, что Мэтт хотел бы вернуться, – заметила я и рассказала о сообщении «Я дома».

– И он оказался дома?

Я покачала головой.

– Нет. Я все осмотрела.

Мама поморщилась, услышав это, и я поняла, что перед ее мысленным взором нарисовалась картина, как я мечусь по всему дому, выкрикивая его имя.

– Могу я взглянуть на его сообщение?

Я достала из сумки телефон и протянула ей.

– Что это за номер? Он… принадлежит Мэтту?

– Нет. Это не его прежний номер, – признала я. – Ты же слышала: он удалил всю информацию о себе из моего мобильного телефона. Но у Джеймса старый номер сохранился. Я звонила по прежнему номеру, но он больше не обслуживается. Разумно предположить, что теперь у него появился другой.

– А ты звонила по этому номеру?

Я кивнула:

– Да, звонила, но там лишь раздаются гудки. Никто не отвечает на вызов. А еще я послала ему пару текстов. – Я не стала говорить маме, что отправляла сообщения одно за другим всю ночь.