Пропавший без вести

– Но ты забеременела… – Ник сам не верит своим словам. Он потирает щеку, и я слышу, как шуршит щетина. Затем чешет затылок. – И ничего… ничего мне не сказала. Я был уверен, что это мой ребенок… Господи, я сделал тебе предложение, женился, присутствовал при родах. Я перерезал пуповину! Я плакал, взяв малыша на руки, а ты, ты тогда еще сказала: «У него твои глаза, Ник». Мои гребаные глаза!

– Боже, – шепчу я, прикрыв рот рукой. – Я и сама не была уверена.

Узнав о беременности, я и не подумала, что это может быть ребенок Айзека, а когда я увидела, как Ник перерезает пуповину и берет на руки Джейкоба, красного и сморщенного, от моих сомнений не осталось и следа. Это Ник пел сыну песню про звездочку, чтобы тот уснул, это Ник каждую субботу водил его на футбол, это Ник часами играл с ним на пляже и изображал монстра, натягивая на голову майку и рыча.

– Я поняла, в чем дело, только когда мы попытались завести второго ребенка, и ничего не вышло.

У Ника подергивается левый глаз.

– И ты рассказал все Джейкобу? – спрашивает он у Айзека.

Тот медленно кивает.

– Я… я поверить не могу… – Ник выскакивает из дома, не глядя на меня.

– Мне жаль, Сара.

От голоса Айзека у меня леденеет кровь.

– Тебе жаль? – оборачиваюсь я. – Ты представляешь, насколько это… жестоко – вот так сообщить обо всем Джейкобу? Пьяному, посреди моря? Он должен был услышать это от меня, но никак не от тебя! Столько лет прошло, почему сейчас? Ты подумал, что станет с нашей семьей или…

– А ты хоть иногда думала обо мне? – спрашивает Айзек, подходя ближе, почти вплотную. Чувствуется запах шерсти от его джемпера. – Я наблюдал со стороны, как растет мой сын, и не мог сказать ему правду. Не мог узнать его… Ты всего меня лишила, Сара.

– Ник – прекрасный отец. Другой Джейкобу не нужен.

Скривив губы, Айзек говорит:

– Ты знала, что я любил тебя? Поэтому и молчал. Не хотел причинять тебе боль.

Любил? Я качаю головой. Как же я не заметила? Я видела, что Айзек интересуется мной, и это было приятно – видеть, что на тебя так смотрят. Но не более того. Та ночь была импульсивным поступком, реакцией на все обиды и недомолвки, накопившиеся в отношениях с Ником, которые развивались в тени Айлы.

– Прости, я не знала о твоих чувствах. Ты почти никогда не спрашивал о Джейкобе.

– И тебя это устраивало.

– Не стану отрицать. Но сказать ему правду ты тоже не предлагал.

– Ты сама этого не хотела. Все, что я сделал, – ради тебя, Сара.

– Ради меня? – изумленно смеюсь я. – Рассказать Джейкобу, что ты его отец, – это тоже ради меня?

– Я не собирался. Просто… он как будто хотел поговорить. Джейкоб выглядел… – Айзек подыскивает нужное слово, – потерянным. Он выглядел потерянным. Словно не в силах себя понять. И я подумал, что если скажу ему…

– Чего ты ожидал? Ты не оставил Джейкобу выбора. Для него это было уже слишком, вот он и прыгнул. А ты… ты оставил его там.

– Я часами его искал!

– Надо было вызвать спасателей. И сказать нам.

– Я хотел защитить тебя…

– Нет! Ты защищал себя, иначе полицейские узнали бы, что именно ты последним видел Джейкоба. Кто подтвердит, что он сам прыгнул? Может, ты его столкнул?

– Тебе не стыдно такое предполагать? – Айзек смотрит на меня с отвращением. – Я не хотел, чтобы Джейкоб вот так все узнал. И Ник тоже.

– Тогда какого черта ты оставил мне записку?

– Какую еще записку? – хмурится Айзек.

– Вот эту! – Я достаю бумажку из кармана и швыряю на стол. – Вот эту чертову записку!

Айзек внимательно рассматривает написанное, потирая шею.

Сара!

Нам надо СРОЧНО поговорить о Джейкобе. Я все объясню! Прости меня.

Айзек

Дочитав, Айзек ловит мой взгляд и растерянно произносит:

– Сара, я этого не писал.

Глава 34 Сара

День восьмой, 7:00

Ноги сами несут меня к дому. Пижамные штаны волочатся по песку, оставляя едва заметный след. Кто же? Кто оставил у нашего порога записку от имени Айзека?

От усталости жжет глаза, и все вокруг кажется ослепительно белым и нереальным, как будто я не спала уже несколько дней. Стоя на террасе, я прижимаюсь ладонями к деревянным стенам дома, заглядываю в окно. Ник в дальнем углу – склонился над столом, плечи подрагивают. Я с ужасом понимаю, что он плачет. Лицо исказилось, рот открыт, видны зубы. Я осторожно захожу внутрь.

– Ник…

«Сейчас как рявкнет», – думаю я, но он не двигается с места, даже голову не поднимает. С его губ срывается лишь пугающе сдавленный стон.

Я грузно опускаюсь на краешек несобранного дивана и подпираю лоб руками.

Ник сползает вдоль стены на пол, пуговицы на задних карманах его шорт постукивают о стену.

– Столько лет, – дрогнувшим голосом говорит Ник и, откашлявшись, продолжает: – Столько лет ты подозревала меня в измене.

Я бросаю на него взгляд. Ник сидит на полу, вытянув ноги и глядя в потолок. По колючим от щетины щекам текут слезы.

– А сама оказалась обманщицей.

– Знаю… знаю… мне ужасно стыдно. Мы еще не были женаты, и я…