Пропавший в чёрном городе

– Вспомнил… Это сейчас мы тут с вами кусочничаем, а ведь недавно совсем не так было! После того, как война закончилась, стоял наш гарнизон тоже в Пруссии, но километров двести западнее отсюда, от Кёнигсберга. Победа, настроение, всеобщая радость! Городок маленький, незначительный, немецкое название у него такое, что с похмелья не выговорить, мы его по-своему Хрюкендорфом называли. Так вот, многие из наших солдат и в мирное время, до войны, мясо не шибко-то на столе видели, а здесь – изобилие! Мы жили в селе, в доме одного сбежавшего ганса…

Николай осмотрел на Эрика, пожал плечами.

– В первый же день постоя мы ничейную коровку зарезали и стали между соревноваться, кто лучше сготовит. Ни на чём не экономили, не ограничивали потребление. В первый раз девять килограмм мяса съели вдесятером! Потом ещё, через день, в гости ходили к знакомым ребятам на батарею, так они там тоже зараз в котёл закладывали по полкоровы! Через недельку мы на свинину перешли, а когда и свинина приелась, то стали куриц по десятку на вечер потрошить! Холодец делали, заливное! Красота! В кашу в те дни мы бросали по полкило настоящего масла на человека, не жалели, припасы были всегда под рукой. Ну, делились едой и с многодетными, с бедными немецкими семьями, это уж обязательно. Лишние продукты, что у нас были, меняли на хорошие вещи, один наш ухарь умудрился купить за пять буханок хлеба женские золотые часы! И домой отправляли посылки с шоколадом и сахаром… Вот ведь как было.

С хорошим настроением, выспавшийся, Мишка мигом, не экономя, доел доставшиеся ему картофелины.

Оглядел всех, улыбнулся, легко вздохнул.

– Товарищи, а как, в целом, здесь с питанием дела обстоят?

Дядя Серёжа облизал свою ложку, положил её на стол, буркнул, не глядя ни на кого.

– А никак! Сейчас мы кильку по штуке в одни руки распределяем…

Николай привычно отмахнулся от дяди Серёжи, терпеливо пояснил Мишке.

– Ничего страшного, живём, с голоду не помираем. Продовольствие получаем, как и все другие люди, по карточкам. Мы в нашей бригаде все рабочие первой категории, нам по восемьсот грамм хлеба в сутки положено; только Эрик получает шестьсот грамм, он пока, как ученик, на второй категории числится. Сахара по первой категории здесь дают тоже восемьсот грамм, в месяц, и мыло, один кусок, хозяйственное или туалетное, по желанию. Начальство говорит, что скоро столовую на заводе наладят, можно будет некоторые месячные карточки на рабочие талоны обменивать.

– Ни черта не выгодно будет, опять народ обманут…

Дядя Серёжа лёг на койку, отвернулся к стенке.

Николай улыбнулся, подмигнул Мишке, показал, чтобы тот не обращал особого внимания на уставшего мужика.

– А купить что, если на зарплату, можно будет?

– Можно, но с зимы обстановка с продуктами на рынке здесь, в Кёнигсберге с каждым днём всё хуже и хуже становится. Говорят, что у нас в стране свой неурожай был, засуха, да и, вроде как, трудящимся полякам и чехам тоже нужно с зерном после войны помогать… Ещё в январе литр молока на рынке можно было за два рубля взять, а в прошлый выходной я заходил туда, видел, что уже все торгуют по пять! Некоторые мордатые тётки и по десять, и по двадцать рублей просят! И покупают же у них некоторые…

От стенки дядя Серёжа буркнул, не поворачиваясь.

– А в коммерческих магазинах ещё и спецнаценка! В «Особторге» вполовину ещё цену накидывать нужно. И то по купонам.

Молчаливый Усаныч встрял, отложив в сторону книгу.

– Не везде. В некоторых «Особторгах» инвалидам папиросы продают со скидкой в четверть…

– … Водка теперь в семь раз дороже довоенной продаётся!

Николай весело толкнул в плечо дядю Серёжу.

– Хватит тебе, старый, о своей водке-то печалиться, вставай, я сейчас чайку быстренько вскипячу! Чай будем пить. Сахар в наших общественных запасах есть, до конца месяца вполне на всех хватит!

Мишка обречённо вздохнул.

– С баранками?

– Да, с баранками. А как ты угадал?!

Пока занимались чаем, поговорили о том, кто что в апреле по карточкам не выкупил.

– Я крупу и макароны ещё не успел взять, в выходной дойду до магазина. Или ты, Эрик, сбегаешь, отоваришь?

– Сбегаю.

– Только обязательно, не забудь!

Николай с улыбкой погрозил мальчишке пальцем.

– А то карточки пропадут, что само по себе непорядок.

Мишка, освоившись за столом, вовсю хрустел баранками.

– Кто тут у вас, на заводе, занимается карточками? Через кого мне прикрепиться?

Почти на все вопросы отвечал Николай, успевая и кружки на столе расставлять, и кипяток с заваркой разливать.

– Насчёт карточек ты, Мишка, загляни завтра с утра в кадры…

– К Наталье Владимировне?

– К ней самой… Она тут у нас снабжением карточками новых рабочих занимается, правильной выдачей. Раз в неделю она в исполком ходит, в специальное бюро по продовольственным карточкам, и тебя в плановом порядке тоже обеспечит.

Мишка не успокаивался, желая прямо в этот момент узнать побольше.

– А как настроение здесь, вообще?

– Настроение трудящихся вполне здоровое…

Николай отвечал невнимательно, с осторожностью обращаясь с горячим чайником.

Дядя Серёжа снова перебил его.

– Ага, скоро будем ходить в магазины только смотреть!