Пропавший в чёрном городе

– … Более, менее нормальная деятельность у нас ещё только начинается, сейчас вот мы закончили реконструкцию литейки, механического, ремонтно-механического и сборочного цехов. Скоро будет готов инструментальный участок, на котором будем изготавливать оснастку и приспособления, организуем хорошую инструментальную кладовую…

– Уважаемая Наталья Владимировна, направьте меня обязательно на ваш инструментальный участок! Пожалуйста! Я и в Москве, на «Красной Розе», на таком же месте работал! Мастер говорил, что я очень подхожу для этого дела, всё на лету схватываю!

– Очень хорошо, Миша, что ты сам такую инициативу проявил! Сегодня на вечерней планёрке я о тебе начальнику завода доложу, думаю, что он тебя согласует. Вечером познакомишься со своей бригадой, когда они со смены вернутся. А сейчас пошли, я тебя в общежитие устрою. Баня здесь топится по графику, в конце каждой недели, поэтому сегодня с дороги сходи в кузнечный цех, в их душевую, скажешь, что в кадрах тебе разрешили.

Небольшой трёхэтажный жилой дом под деревьями, в стороне от цехов.

Комната номер девять.

Дежурная по общежитию открыла Мишке дверь, показала на пустую койку около двери.

– Располагайся, это твоя. Бригада приходит после семи. Пошли вниз, я тебе матрас дам, подушку и одеяло. Постельные принадлежности принесу тебе попозже, распишешься.

Не застилая койку чистым бельём Мишка упал, рухнул на матрас.

И уснул.

Проснулся он от громкого хохота.

Вечерело.

– Давай, украдём мальчишку, пока он дрыхнет, и на другой завод продадим! За полцены?!

– Дорого будет! Никто за такой тощий экземпляр даже полцены не даст! Кочан капусты, максимум…

Испуганный Мишка открыл глаза.

Над ним стояли два молодых мужика в рабочих спецовках.

– Ты зачем, Машенька, нашу кашу моей ложкой ела, а?!

– Ничего я не ел! И ложку ничью я не брал!

Мишка вскочил, нахмурился, встал напротив парней.

Те хохотали.

Мишке тоже стало смешно, что он спросонья не разобрал слова сказки.

– Привет, богатырь! Ты кто и что тут, в нашей комнате, делаешь?

– Я – Михаил. Приехал работать на ваш завод. Я токарь, в кадрах мне сказали, что буду числиться в вашей бригаде… Вот.

– Ну, Михаил-токарь, с тобой всё ясно. Получается так, что после твоего радостного приезда половина рабочих нашего завода должна уволиться, и в слезах и соплях покинуть территорию предприятия…

– Почему это?! Ничего они мне не должны… А чего такого произошло-то?

Мишка не понимал слов парней, продолжал хмуриться, окончательно ещё не проснувшись.

– Всё, Николай, прекращай допрос, а то наш флагманский токарь сейчас расплачется.

– И ничего не расплачусь! Не буду я перед всякими дураками плакать!

Мишка злился, готовый броситься на обидчиков с кулаками.

Парень повыше, молчаливый, взял Мишку за плечо.

– Всё, остынь. Николай не со зла, он просто у нас такой весёлый

– А чего он…

– Говорю же – остынь. Есть хочешь?

Мишка буркнул, соглашаясь, потому что действительно хотел есть. Дневные баранки и чай никак не помогали его организму справиться с голодом.

– Картошку чистить умеешь?

– Умею.

– Набирай вон из ящика, под твоей кроватью, в кастрюлю, неси на общую кухню. Держи нож. Воду в ведре я захвачу, пошли. Кстати, воду мы таскаем из колодца, с улицы, по очереди, вернее, дежурный по комнате этим занимается. На двери график, видишь?

– Вижу.

– Нарисуй себя там в клеточках. Сумеешь?

– Конечно.

В два ножа картошка чистилась быстро.

Николай расстелил на полу старую немецкую газету, высыпал на неё мятые, тёмные картофелины, ополоснул из ведра кастрюлю, примерился, налил чистой воды.

– Бросай сюда.

Так же ловко, привычно, подкачал примус, чиркнул спичкой.

– С керосином тут пока туговато, зимой мы плиту топили дровами, на ней и готовили. Дежурный поднимался раньше остальных, разжигал, готовил кипяток, потом днём он несколько раз прибегал сюда из цеха, дровишек подбрасывал.

– А в бригаде вас много?

– Не особо. Нас собрали для инструментального цеха, на разные станки. Я, ещё Усаныч, ну, тот, второй, который тебя сейчас будил; Эрик, немец, мальчишка, толковый, недавно к нам прибился, работает, старается, бабушку и сестрёнку на свой заработок кормит. Есть ещё дядя Серёжа Пильков, он у нас самый старший, ему под пятьдесят, семейный. Был…

– Погибли?

– Дядя Серёжа до войны жил в Погаре, его мобилизовали на оборонный завод в Брянске. Когда немцы наступали, их город бомбили. Он в ту ночь на рытье противотанковых рвов был, вернулся утром, а вместо дома – головешки. Все погибли, он сам, своими руками, дочек и жену, горелых, из-под развалин доставал. Так что ты с ним про детей поосторожней, он эту тему до сих пор очень переживает…

Николай вытер о газету нож.

– Ну вот, готово, на всех хватит! Скоро будем ужинать.

Улыбнулся.

– А тебя, Мишка, каким ветром сюда занесло?

– Не занесло, я сам в Кёнигсберг приехал, по собственному желанию.

– Прямо сюда и ни в какое другое место?!

Николай ловко устроился на подоконнике, закурил.

– Да, так нужно было…

– Ладно, вижу, что дело серьёзное. Рассказывай.

Мишка двинул ногой табуретку, присел, тоже вытер руки куском газеты.

– Понимаешь, странно всё как-то получилось…