Прорицатель

Правое крыло опять составляла конница. Калхас увидел давних знакомцев сакаскинов, лично возглавляемых Филиппом. Рядом с сакаскинами находились сухие, гибкие саки в высоких, островерхих тюрбанах, с тростниковыми луками и кинжалами. Там были и арахосийцы в разноцветных шутовских нарядах, но всех остальных иначе, чем сбродом, назвать было нельзя. Всадники в деревянных шлемах и вовсе без оных, в доспехах, сделанных из конских копыт и просто голые по пояс, мелко дрожащие, синеющие от холода. Калхас заметил в руках у некоторых из них простые ясеневые палки, обожженные и заостренные на концах. Вооруженные чем попало, они напоминали банды разбойников и были пригодны только для преследования врага, да грабежа обоза.

Стратег скептически осмотрел это, с воодушевлением приветствовавшее его воинство.

— Я об одном тебя прошу, — сказал он Филиппу: — Не ввязывайся в серьезную схватку, покуда есть такая возможность. Мне не нужно от тебя победы. Прикрывай пехоту и не давай разбегаться своим… смельчакам.

Филипп явно был обескуражен ролью, которая ему отводилась.

— У тебя сложная задача, — объяснял Эвмен. — Отвлекай на себя конницу, если будет туго — уступай, отходи, но отвлекай ее от аргираспидов. Если ты справишься, я уверен в победе.

— О чем речь! — смиренно отвечал Филипп.

Обратно стратег ехал быстро, не задерживаясь перед отрядами. Опять его сопровождала волна приветствий, но теперь она звучала резче, яростней. Вот-вот должна была начаться битва. Воины лупили себя по щекам, лица наливались кровью, глаза горели ненавистью.

Торопясь вместе со стратегом, Калхас старался незаметно избавиться от пустого комка, образовавшегося в его желудке. Породил комок не страх, а обычное волнение перед схваткой, но сегодня оно было каким-то слишком болезненным. Чтобы отвлечься, Калхас посматривал на армию Фригийца. Там было меньше слонов, зато больше конницы, меньше легковооруженных пехотинцев, зато больше тяжеловооруженных, меньше варваров, зато больше македонян. У Антигона было меньше пестроты и красок, зато больше дисциплины. И все же из прошлых столкновений победителем выходил Эвмен.

Гетайры расступились, и Эвмен вместе с телохранителями оказался в середине их.

— Ну, предсказатель, что говорят боги?

Калхас машинально потрогал шарик.

— Пока ничего.

— Будем считать это добрым признаком.

Эвмен достал из ножен меч и поднял его над головой. Солнце вспыхнуло, отразившись от лезвия. Ослепленный на мгновение вспышкой, Калхас закрыл глаза и тут же услышал резкий зов боевых труб.

Казалось, что вся армия поднялась на цыпочки, глядя как окутанные роями легковооруженных слоны ринулись в атаку. Сразу же пропала их внешняя неуклюжесть, звери стали похожи на алые тараны. Земля вздрогнула и застонала, когда они врезались в строй слонов Антигона.

Страшное это было зрелище. Животные, люди смешались друг с другом, калечили, топтали, убивали. Слоны старались распороть бивнями, медным рогом брюхо соперника, ударом исполинского плеча повалить его на бок, хоботом сорвать со спины вражеского погонщика. Погонщики метали друг в друга дротики или целились в глаза неприятельских слонов, или, сбитые стрелой, пущенной каким-нибудь варваром, медленно сползали по широким алым спинам. А внизу резались легковооруженные, отчаянно пробиваясь сквозь вражеские ряды, чтобы полоснуть мечом по сухожилиям на задних лапах живых колоссов.

Калхас увидел, как первый из гигантов рухнул на колени. Тут же бившийся с ним слон опрокинул соперника на спину. Туча легковооруженных бросилась добивать поверженную гору. Потом рухнул еще один слон. Пастух не мог разобрать, свой это или чужой. Одинаковые алые попоны, одинаковые медные рога делали животных похожими друг на друга. Их очертания все больше скрывали клубы пыли. Только Гифасис, сокрушавший все вокруг себя, выделялся среди сражающихся, и по его продвижению можно было судить о перипетиях битвы.

Увлеченный сценой схватки колоссов, Калхас на сразу заметил, что перед ним возникли новые действующие лица. Отекая слева массу сражающихся, показались конные отряды Фригийца. Темные, какие-то однообразные, они образовали длинную, ощетинившуюся оружием колонну. Ни пестрых лент, ни высоких султанов над рядами противников Калхас не увидел; перепончатые фригийские шлемы делали их похожими на оседлавших коней ящериц. Поначалу Калхас решил, что антигоновцы хотят охватить их с фланга. Раздались команды, и гетайры начали перестраиваться, чтобы атакой задержать движение врагов. Однако те неожиданно повернули вправо. Словно река, нашедшая новое русло, темный поток антигоновцев устремился в пространство между слонами Эвмена и его конницей.

— Остановиться! — прогремел стратег. — Пусть их затянет сюда! Не мешать им разворачиваться!