Пророчество Лета

Через несколько кварталов стихийница услышала трубы. Назвать неприятный звук игрой, не поворачивался язык. Они гудели издалека, но очень громко и настырно, призывая не иначе, как на войну. Заподозрив неладное, Мари поспешила вперед. Местные жители высыпали из домов и лавок и переспрашивавших друг друга о случившемся. На незнакомку в одежде нищенки никто не обращал внимания. Улочка, где Мари приняли за таинственную нийшу, осталась далеко.

Надрывный звук вывел на квадратную городскую площадь с памятником длинноволосой женщине из черного камня. Работа была грубоватой, хотя скульптор явно старался сделать молодое лицо красивым. На трибуне левее памятника стояли четверо армейцев. Один держал в руках свиток, остальные трое упражняли легкие, отчаянно дуя в трубы. Горожан вокруг собиралось все больше с каждой секундой. Пришедшие раньше, устав от жутких звуков, прикрывали уши ладонями.

Наконец, главный эу сделал знак коллегам и те, к облегчению толпы, опустили трубы.

— Прослушайте объявление! — громко и пафосно провозгласил он. — Как вы все знаете, в эту субботу пройдут гулянья в честь дня нашего славного города! В этом году строжайше запрещено пускать фейерверки! Нарушителей ждет пожизненное заточение без права на помилование.

Народ одобрительно зашумел.

— Правильно-правильно! — крикнул мужчина в кепке набекрень. — В прошлый раз три дома сгорело!

— И лавка мясника! — поддержала женщина в оранжевом платке.

— Ничего! — ухмыльнулся кто-то в гуще толпы. — Поделом ему. Цены задирал!

Раздался смех, а Мари покачнулась. Происходящее было совершенно неправильным. Стихийница отлично помнила, что в Шеруме день города отмечался в мае. Лира рассказывала им с Далилой, как жители гуляют три дня подряд, наслаждаясь теплой Весенней погодой. Но ведь сейчас октябрь! Это какая-то шутка. Или...

— Простите, — Мари обратилась к первому встречному. — Скажите, какой это город?

В ответ она ждала изумления и расспросов. Но не грубости, смешанной с яростью.

— Как ты смеешь обращаться ко мне, ничтожество?!

— Я... я...

Стихийница запоздало разглядела на запястье мужчины в костюме из черного бархата зеленый браслет гу — третьего по престижности сословия по «шкале радуги». Для ду, а тем более бу, он сам был никем. Но в бедном квартале, в окружение ту, почувствовал себя знатью. А уж девушка с красным браслетом была для него хуже самого отвратительного насекомого.

— Проваливая, грязная шу! — приказал слуга кривящегося господина, хотя сам происходил из ту. Он толкнул девушку в плечо. В то самое, куда угодил камень.

Мари, с трудом подавив стон, торопливо зашагала прочь, пока не начали оборачиваться окружающие. Вдруг кто-то опять признает в ней нийшу. Толпу на площади одним ветром не разгонишь. Да и не следует применять погодный дар на глазах у армейцев. Придется потом многое объяснять, а это ни к чему. Младший секретарь Короля Зимы не должен находиться в этом городе, как бы тот ни назывался.

Стихийница почти не испугалась новости. Не хватило времени как следует обдумать выводы и начать переживать. Мысли занимала другая проблема: как унести ноги без приключений и добраться до Шерума без единой монеты в кармане. На глаза попалась газета на булыжниках с грязными следами от башмаков. Мари ловко подняла ее, надеясь разузнать свое местоположение. Взглянула на титульный лист и охнула.

Это оказалась Юнитра. Но дело было даже не в том, что находилась она через десять городов от Шерума. Потрясла дата — тридцатое октября. Стихийница не понимала, как такое возможно. В вечер памятной поездки за тканями было всего лишь двадцать третье. Значит, сегодня на календаре должно стоять двадцать четвертое число! Не могла же потеряться целая неделя?! Или могла?! Ведь Мари умудрилась оказаться на огромном расстоянии от дома Лиры Фритт!

— Эй, шу, где газету украла? — поинтересовался кто-то издевательским тоном.

Мари закрутила головой, но повсюду натыкалась на глумливые лица. Народу, собравшемуся на площади, стало скучно, и они нашли новый объект для развлечений.

— Гляньте, шу умеет читать! Вот потеха!

— Она картинки рассматривает! Новый фасон платья выбирает!

Стихийница выпустила газету из рук и бросилась прочь, стараясь не поддаться гневу и не наколдовать лед под ногами шутников. За ней никто не погнался. Местные жители не рискнули нападать, пока рядом армейцы. Шу или нет, но физический вред карался законом. Однако насмешки и улюлюканье долго неслись вслед.

Мари бежала и бежала. Даже когда стихли голоса. Куда? Она не знала. Главное подальше. Такой беспомощной дочь Зимы себя не чувствовала никогда. В Орэне, сбежав из замка Крона, она хотя бы не боялась пользоваться погодным даром. Была никем. Полукровкой-сиротой. И почти не страшилась последствий опрометчивых действий. Сейчас любой неверный шаг грозил бедой. И не одной Мари.