Пророчество не лжёт (СИ)

И снова начав за здравие, тогрута кончила за упокой. Если первые слова вышли ровно и складно, то последние вырвались с болезненным надрывом, поднимая со дна души что-то горькое, до этого закопанное в самый глубокий её слой, с целью никогда больше оттуда не доставать. Но видимо чувства считали иначе и в отместку за долгое пренебрежение, оттолкнулись от дна души и взлетели вверх, выстреливая, как из бластерной пушки, заряд которой взлетел фейерверком и разлетелся прямо перед глазами, рисуя ужасные картины, подробные и натурально-ужасные. Мужчина-тогрут, закованный в железные цепи, вися на них, всё его тело покрыто синяками и глубокими ранами, рёбра проваливались вовнутрь, а лицо было почти не видно из-за плотной кровавой корки. Лишь только глаза, почти обесцвеченные от боли, смотрели ясно и по-доброму, словно прося прощение за то, что видит нашедший его. Следом пришло другое видение, на этот раз женщины средних лет, ухоженной и холёной, которая, истошно вопя, летит прямо на каменную стену, она беспомощно машет руками, в попытке остановить смертельный полет, но всё равно влетает головой в белый каменный блок стены. Дальше явилось изображение молодой девушки, почти подростка с надменный и недобрым лицом. Она то и дело сама собой билась о стену, крича и моля о пощаде, и когда, казалось бы, всё закончилось и её отбросили в сторону, ей в спину полетел зелёный световой меч, пронзивший её насквозь. Но и на этом кошмар не завершился, на смену остальным пришёл полный мужчина в парадном костюме, сытый и самодовольный. Он молча смотрел на другие смерти, но и его сия чаша не миновала, сначала его огромная туша вылетела из окна, после, ещё живая, отправилась с обрыва в каньон. После этого, слава Силе, не появился больше никто, лишь холодная чёрная темнота. Но и того, что уже пришло хватило с лихвой, ведь каждую каплю их боли на и смертельного ужаса эта девушка пропустила через себя, приняла в своё сердце. Отчего-то она ощутила себя причастной к тому, что сейчас увидела, но вины, однако, не было, лишь странное чувство, сплавленное из удовлетворения свершившейся справедливостью и горькой, опустошительной душевной боли, словно душу выжгли изнутри, как песок в пустыне. Но последние чувства касались лишь самое первой смерти, остальным же достались только первые и это было непривычно, ведь к ним примешивалось ощущение неправильности сделанного. Того, что этого не должно было случиться. Не тогда. Не с ней. Не в том конкретном случае. Почему так, непонятно, вот только кроме этих перечисленных выше чувств эти видения не вызывали ничего. А ещё головокружение и почти обморок. Бен это заметил и взяв её под локоть, увёл в дом, где его ждал и вправду невероятно вкусный завтрак. Эту крупу мужчина привёз со своей родины и иногда, по большим праздникам, готовил, тогрута не знала этого, но Бен не рассердился, а только показал ей, где ещё можно взять продукты — в подполе, там он держал рыбу и овощи, разрешив брать оттуда всё, что она пожелает и в любом количестве.

— Где ты так научилась готовить? Я последний раз ел такое на своей родине — осторожно начал Бен, когда они сели завтракать — Вот только там было очень жарко и потому еду часто остужали, прежде, чем её съесть.

— Я не знаю, наверное, папа научил — неуверенно ответила девушка, пробуя свою порцию каши — Сейчас думаю, что всегда это умела, но готовить мне приходилось нечасто, я больше по дому убиралась, когда папа не мог...

Лицо дрогнуло, взгляд напрягся, уйдя внутри, в попытке ухватиться за нитку, подброшенную сознанием, но то опять проявило совсем не великодушие и просто вырвало у девушки этот тонкий хвостик, поймав за который можно было бы что-то понять.

— Скажи мне, а твоё имя начинается не на букву А? — спросил Бен, чтобы сменить, как он ощущал, опасную тему. Он специально решил так сделать, перечислив все буквы алфавита, пока одна из них не вызовет у девушки хоть какую-то ассоциацию. И потом, до тех пор, пока она что-то вспомнит, им придётся жить бок о бок, надо же будет как-то к ней обращаться. Однако, удача ждала старика уже при первой попытке.

— Да! Точно! — неизвестная почти подпрыгнула за столом, словно ребёнок, получивший неожиданный и очень приятный подарок — Их там две было, одна вначале, другая в конце.

— А оно было длинное или короткое? — продолжал допытываться Бен, надеясь пробудить новые ассоциации.

— Нет, короткое, не больше пяти букв — ответила тогрута совершенно не думая — Фамилия такая же была, но вот её я вообще не помню.

— Ашла? — спросил Бен первое имя, подходившее под описание, выбранное тогрутой.

— Не думаю — протянула она с сомнением, отпивая чай — Но оно мне нравится, оно похоже на мое, только у меня было какое-то, более резкое, громкое, словно копьё.