Пророчество не лжёт (СИ)

«Надеюсь, не острые камни» — успел подумать Энакин. А зов кристалла продолжал звучать в ушах. Не замолкал он все те минуты, что подросток падал, лишь только когда его тело коснулось твёрдой холодной поверхности, голос замер, за то прямо ему под ноги упали несколько кристаллов, сбитых им же со стены округлого дна ямы. Было как и прежде темно, а свет шёл лишь сверху, слабый и почти не различимый. Он не позволял рассмотреть то, что было вокруг, но давал надежду на то, что там, где-то, есть другой мир.

— Отлично — сказал Энакин вслух, подбирая кристаллы и убирая в карман — А теперь поднимите обратно. Чувствуя сам я не вылезу. Эй, там, слышите меня!

Но никто не отозвался, только эхо, которое могло лишь повторить его слова, но не передать их другим. Слишком далеко были его товарищи. Вернее, высоко, учитывая, что речь идёт о подземельи. Энакин понял минут через пять, что помогать ему никто не собирается. Спасение утопающих...и далее по тексту. Что ж, джедаям часто приходилось нелегко и надо воспринять случившееся с ним как испытание на прочность. Что Энакин и попытался сделать. Конечно, пробыв в Ордене почти три года, он успел понять, что его прежнее иллюзорное мнение о жизни джедаев сильно отличается от оригинала, но остатки былых иллюзий всё ещё продолжали жить в нем и сейчас подняли голову. Не вовремя, надо сказать. Ведь световой день Илума заканчивался уже совсем скоро и поняв, что помощи не будет, Энакину следовало было начать думать как выбраться отсюда. Войти в медитацию, чтобы найти выход, попробовать совершить прыжок, которым его уже обучали. Но нет, он начал представлять себе красочные картины своего спасения, того как за ним прибудет группа Магистров, как они будут искать его и переживать, думая, жив ли он ещё. Это было неосмотрительно, ведь ситуация была на самом деле скверной — в подземелье давно не заглядывали, считая, что там нет ничего, что могло бы вызвать интерес юнлингов, но есть много того, что может таить опасность для них. Например, вот этот колодец, неизвестно когда и зачем устроенный, упасть в него означало верную погибель, ведь уже много лет никто не ходил сюда и вряд ли придёт. Энакин этого не знал и продолжал мечтать, сидя на холодном полу. Сейчас ему виделось уже другое, что вот, его уже нашли и Асока, увидев как он, живой и невредимый, выходит вслед за Магистрами и выступает вперёд, поразиться его смелостью и ответит Да на его давнее предложение руки и сердца. Но постепенно видения начали путаться, а в глазах темнеть. Никто так и не появился, а время шло, казалось уже больше часа минуло с момента того как Энакин провалился сюда. Он уже не мечтал, мечты постепенно вытеснила паника и осознание суровой реальности. Холод всё набирал обороты, меховая накидка начала покрываться инеем и всё хуже спасала от мороза. Она была тёплой и грела хорошо, но только когда человек двигался, на это она и была рассчитана, а не на то, что ты будешь просто сидеть и смотреть вверх, на единственный источник света, бывший тут. И то таковым мог называться лишь с большой натяжкой. Наверху были скорее сумерки, чем свет. Плохой знак. Просто ужасный. Понемногу становилось страшно. А ещё очень грустно. Как же это тяжело, осознавать, что ты скоро умрешь. Не в бою, не на задании, а в холодном подземелье, по вине собственной глупости. Холод поднимался выше, от ног к самой голове, посеребрив светлые волосы. Первая горькая слеза скатывалась вниз и ударяясь об пол замёрзшей льдинкой. Мысли становились всё более беспорядочными и отрывистыми. Неожиданно вспомнился котёнок, который свалился в колодец с водой, побежал, глупый, за бабочкой и упал. Бабочка улетела, а он так и не вылез. Всю ночь мяукал и скрёб стену, пока не выбился из сил. Мама нашла его утром, когда набирала воду. Такого и принесла домой — маленького, сморщенного с мокрой шерстью. Он долго отогревался у печки, а потом хвостиком за мамой ходил, благодарил за спасение. До сих пор живет у них дома, большой уже стал, крупный, пушистый, с густой серебрянной шерстью. Не увидит он больше его. И родину. И маму. Стало ещё более тяжело на душе. Происходила медленная, но неизбежная трансформация самоуверенного сорвиголовы в маленького мальчика, желающего сейчас только одного — жить. И это было уже почти недоступно. Тепла в организме почти не осталось и приходилось даже дышать поверхностно, чтобы сохранить хотя бы те жалкие его остатки, что находились в уголках скрытых резервов. Скоро и они были исчерпаны, глаза стали медленно закрываться или смерзаться. Сознание уплыло куда-то за пределы пещеры, выкатываясь последними двумя слезинками, превратившимися в блестящие дорожки свежего льда. Душа подростка медленно поднималась с холодного пола и летела в обратном направлении по тёмному тунелю. Туда, где свет. Туда, где тепло. Туда, где новая жизнь. Где встретила его та, кого он не смог добиться на этом свете. Встретила и всплеснула руками. Как так? А вот как...

====== Глава 24. Спасённый падаван ======