Пророчество тьмы

В тот день Соно спал на коленях матери в трясущейся на кочках карете. Раньше она оставалась вместе с сыном, не бросала его на попечение нянюшек, а праздновала Перерождение дракона вместе с ним. Но в этот раз отец настоял и пригласил в поездку всю семью.

– Правильно ли мы сделали, взяв его с собой? – липкий сон прорезал тихий женский голос.

– Он уже стал взрослым, Кио. Когда-нибудь он займет мое место, и после праздника дракона я наконец смогу привести его во дворец.

– У меня плохое предчувствие, Такеро. Нам надо было остаться. Мы с Соно пошли бы к Шисуно. Тэмишо был бы рад увидеть своего лучшего друга.

Отец взял ее за руку, оставляя холодный след на животе Соно: ее теплая ладонь больше не согревала его.

– Все будет хорошо. Сиаф предсказал хорошую поездку, да и нас окружает стража. Не бойся ни за себя, ни за Соно – я вас защищу.

– Я не верю ему, Такеро. Прошлый сиаф императора уже предал вас, обокрал своего господина и сбежал.

– Да. И мы никогда ему этого не простим. Но сейчас не думай об этом. Мы наконец-то встретим праздник вместе, помолимся Ару и к ночи вернемся домой.

Соно делал вид, что спит, подслушивая родителей, которые, похоже, начали целоваться. Мерзкий звук смутил его, и, не желая даже представлять это, он неестественно зевнул и потянулся.

– Как ты вовремя проснулся, мы почти подъехали к деревне.

– Я так хорошо поспал. – Кивнув, Соно поклонился матери, а она в ответ потрепала его по волосам.

Ее белое от пудры лицо озарила улыбка, а на щеках появились ямочки, в которые Соно сразу же захотелось ткнуть пальцем. Но отец опередил его, нежно погладив маму по щеке. Она была красива: длинные черные волосы, собранные в высокий пучок, украшали кандзаси[5], а дзюни-хитоэ[6] цвета ириса, сине-зеленое со сливово-розовой подкладкой, идеально подходило ее тонкому телу и белому лицу.

– Мне тоже сложно оторвать от твоей матери взгляд, Соно.

– Спасибо, Такеро, – сказала мама смущенно.

Отец, поправив очки на переносице, отряхнул свой сокутай[7]. Притянув сына к себе, он обнял свою семью, и Соно уткнулся носом в слои шелка. Он любил своих родителей. Ему казалось, что этим всепоглощающим чувством можно затопить Арасу. Сердце полыхало огнем, громко отдаваясь в ушах. Улыбка вот-вот порвала бы его щеки, но повозка остановилась, и дверь в карету открыл один из стражников.

– Мы прибыли, Такеро-асэй[8].

Он глубоко поклонился и шагнул в сторону, ожидая, когда они выйдут. Холодный ветер наступающего вечера сразу остудил покрасневшее лицо Соно.

– Не отходи далеко, сын. Держись рядом с матерью и присматривай за ней, пока я буду принимать жителей деревни.

Отец покинул карету и, подав руку маме, помог ей спуститься. Соно нехотя вышел следом. Толпа людей уже ждала их и, окружив повозку, поклонилась советнику императора.

– Приветствуем вас, Такеро Ито-асэй, и благодарим за то, что этот праздник вы встретите вместе с нами, – старик с палочкой, видимо самый старший, заговорил раньше всех.

– Я принимаю ваши приветствие и благодарность, взамен обещаю выслушать молитвы, которые покорно донесу святому Ару и императору Арасы Комей Ку. Это моя супруга, госпожа Кио Ито. – Мама поклонилась всем жителям. – А это мой сын Соно Ито. – Он повторил за мамой, поклонившись так низко, как только мог.

Жители поклонились им в ответ.

– Наши кони загружены подарками от императора, стража отнесет их к вашим домам. А сейчас давайте пройдем в святилище для общего молебна.

Отец, сопровождаемый толпой, ушел в небольшую часовенку. Одни из смотрителей пошли за ними, другие же принялись разгружать мешки и ящики, которые волокли на повозке лошади. Маму сразу окружили женщины. Они восхваляли ее красоту, трогали шелковые пряди волос, гладили ткань одежды и причитали о том, что хотели бы быть хоть немного на нее похожими. Вся деревня пропахла сандалом, и от этого у Соно начинала болеть голова. Запах впитался в одежду, въелся в легкие, и организм пытался избавиться от него, заставляя Соно чихать и кашлять. Эти зажженные палочки виднелись везде. Лучше бы он остался дома и пошел в гости к Тэмишо, с ним было бы гораздо веселее коротать время, воображая, что они императорские шпионы, искатели реликвий или драконьи наездники. Здесь же все дети ушли в храм за его отцом или вовсе разбежались по домам, спеша развязать кули с арасийскими сладостями. Соно же не хотелось ни идти на молебен, ни присоединяться к маме, которая направилась на прогулку с женщинами из деревни. Рассматривая дома и улицу, она медленно удалилась, и силуэт ее слился с огнями, освещающими дорогу. Соно ничего не оставалось, кроме как перехватить один из небольших мешков с подаяниями для людей. Помогая смотрителям, он побежал к одному из домов, двери которого были распахнуты, но внутри все еще хранилось тепло потухшего очага.

– Я Соно Ито, сын Такеро-асэя. Принес вам императорские подарки.