Пророчество тьмы

– Он не пойдет с нами.

Мама бежала по сугробам и тянула за собой спотыкающегося сына. Ранви, не умолкая, плакала, и мама даже не пыталась ее успокоить.

– Куда ты нас ведешь?

Эвон тоже не мог сдерживать слезы – от боли и страха, что брат остался с обезумевшим отцом. Ему хотелось вернуться и спасти его, но мама крепко держала сына за руку.

– Сейчас все закончится, мое ситэ. Нужно еще чуть-чуть потерпеть, – запыхавшись, ответила она.

Травник с замиранием сердца ждал, когда же она окажется на берегу и сделает то, за что он будет винить себя всю жизнь.

Быстро бегущая волна своим течением сносила льды, бурлила и пенилась, будто котел с закипевшей водой. Мама подошла к реке и, развернувшись, села на корточки перед сыном.

– Сейчас все закончится, – повторила она. – Нам больше не придется жить в страхе. Отец больше не тронет нас. И мы сможем найти успокоение.

Она глянула за спину сына и, увидев вдали мужа, заторопилась.

– Не бойся. Больно не будет.

Потянув сына за собой, она шагнула в воду.

– Мам… – Маленький Эвон испугался. – Я не хочу!

– Не могу на это смотреть. – Юри подошла к травнику и взяла его за руку. Уткнувшись ему в плечо, она скрыла слезы и страх, который они делили на двоих. Она крепко сжимала его ладонь, и он мысленно благодарил ее за это. Потому что еще секунда – и он сам нырнул бы в поток. Но в этот раз уйдя на дно с концами.

– Пусти! Я не хочу!

Хриса толкнула сына вперед, и его чуть не снесло течением.

– Это все ради вас с Ранви! Я спасаю нам жизнь! – Она сделала шаг вперед – и ее тело накрыла волна.

Хриса вынырнула из воды, но Ранви в ее руках уже не было.

– Вот видишь, это не больно. Зато теперь она свободна. – Мама ухватила сына за капюшон и потянула на себя. – Не бойся, ситэ, я рядом.

– Я не хочу! Мам! Пусти!! – Эвон бился в истерике, но она не слушала.

Травник не заметил, как сжал руку сиафа. Он вновь ощутил холод воды и тяжесть одежды, которая неумолимо тянула его вниз.

– Папа, помоги! – Маленький Эвон увидел приближающегося Олафура.

– Держи ее! Держи Хрису! – крикнул король.

В глазах маленького Эвона появилась надежда. Он хотел жить. Вместе с мамой и Ранви.

– Улыбнись, ситэ. Сейчас начнется наша новая жизнь.

Последние слова заглушила волна. Мама ушла под воду и потянула за собой сына. Захлебываясь, Эвон поддался сносящему его потоку. Мама тонула с улыбкой на лице, а он, пытаясь выжить, тянул руки к ней. Легкие обожгло. Вдыхая воду, Эвон понял, что сейчас умрет. Но отец схватил его и потащил наверх. Эвон продолжал крепко держать маму, но ее тяжелое тело тянуло его вниз. Она смотрела на него остекленевшими глазами и улыбалась. Наконец она нашла покой. Наконец стала свободной, и, разжав руку, она отпустила сына. Течение уносило ее дальше по реке, и на поверхность Олафур вытянул лишь Эвона. Швырнув его на снег, король накинулся сверху. Он начал душить сына и отчаянно закричал:

– Это ты во всем виноват! Это ты ее убил!

Новая вспышка вернула Эвона и Юри обратно, на ночной, покрытый льдом берег. Юри обняла трясущегося от страха травника, и, упав вместе с ней на снег, он горько зарыдал. Сидя на коленях, он отчаянно кричал в шею сиафа, сжимая на ней одежду, и трясся на ее руках. Она молча прижимала его к себе и горько плакала сама. Эвону было тяжело вновь переживать все это. Было больно видеть маму с сестрой. И опять… Опять видеть их смерть. Тогда Эвон был ребенком. Ничего не смыслящим мальчиком, который хотел жить. Все эти годы он винил себя в смерти матери, о которой отец напоминал каждый проклятый день.

Травник сбежал, надеясь забыть, но руку матери он ловил в каждом сне. Улыбался, когда вспоминал ее последние слова. Эвон пытался умереть, но, уже держа нож у горла, не решался. Боялся боли и того, что сделает это неправильно. Эвону хотелось быстрой смерти, пусть даже ему и казалось, будто он заслуживал вечные муки.

Напиваясь до беспамятства, травник забывался в женщинах. А утром вновь рыдал в подушку, думая о том, что было бы, если бы он тогда не отпустил маму. Но сейчас, смотря на это со стороны, он все понял.

Мама не могла поступить иначе. Отец издевался над ней, и она, устав бороться, решила, что смерть будет единственным решением. Она хотела забрать с собой детей, будущее которых могло никогда не наступить. Олафур не щадил даже их и избивал до потери сознания, стоило им сделать что-то не так. Она не слабачка, Варга ошиблась. Мама была сильной, ведь столько лет терпеть нападки, улыбаться слугам днем и горько плакать от страха ночью мог не каждый. Она не виновата, что олхи выбрали ей такую судьбу. Мама, кажется, была единственной, кому оставалось лишь принять ее, а не менять предначертанное. А Эвон… Он хотел жить и, боясь умереть, отпустил тяжелое тело, которое не смог бы вытянуть из быстрого потока. В смерти мамы виноват отец, а не ребенок, которого он мучил каждый день, повторяя одни и те же слова, чтобы тот навсегда запомнил холод ночи и остекленевшие глаза матери.

– Я не виноват… – Он плакал в плечо Юри. – Я не виноват…

Глава 27. Юстин