Пророчица

Операция по спешной эвакуации Матрены — уже частично нам известная — была выполнена так: Симон немедленно связался со своей помощницей по работе, которая давно была замешана в его нелегальные негоциации с драгметаллом (употреблю еще раз это устаревшее слово — хорошо звучит), и объяснил ей, что для них маячит в ближайшем будущем тюрьма (и это в лучшем случае) и что избежать ее можно, лишь точнейшим образом выполнив его, Симона, инструкции, не раздумывая и не расспрашивая, зачем это нужно. Помощница у него была, как видно, толковая и деловая, она, следуя наказам своего босса, собралась в дорогу, захватила сумку с кое-какой одеждой и белым халатом, остановила на улице неприметный, затрепанный газик и приехала по указанному ей адресу. Там она в лучшем виде провернула порученную ей операцию, не возбудив никаких подозрений у ошарашенного Антона (меня восхитило, как она ловко воспользовалась проговоркой парня об Амалии Фадеевне), и привезла похищенную Матрену на вокзал, по дороге сняв белый халат и напялив на свою подопечную старый плащ, чтобы меньше привлекать общее внимание. Газик укатил с довольным шофером, получившим новый рубль за какие-то полчаса работы, а помощница с не выражавшей никаких чувств Матреной дождались в привокзальном скверике Симона, который выяснил у исполнительницы, что Матрена не реагирует ни на какие слова и обращения, и вручил ей два купейных билета на московский поезд, отходивший через полчаса. Симон не сразу покинул их и издалека наблюдал, как они сели в поезд. В купе отъезжавшие оказались одни, так как еще два билета в это отделение остались на руках у Симона, не поскупившегося на билеты и на доплату за услугу для вокзальной кассирши. Матрена, съев две, с лотка купленные подельницей Симона, сладкие булки, безропотно легла на нижнюю полку и вскоре захрапела. А ее похитительница, оставив в купе свою дорожную сумку, в которой ничего не было кроме узла с Матрениным бельишком, и вытерев все ручки и поверхности, где могли остаться отпечатки ее пальцев, вышла прогуляться на перрон на первой же большой станции. Там она благополучно отстала от поезда и той же ночью никем не замеченная вернулась домой. Операция по изъятию прошла в точном соответствии с блистательным симоновским планом.

Выяснив у арестованных все подробности похищения человека, следователь постарался найти подтверждение этим показаниям и разыскать Матрену. Но к успеху эта линия розысков не привела. Допрошенная проводница показала, что пассажиры такие были и что по приезде в Москву она вывела тупо молчавшую, но не противившуюся тетку на перрон, вручила ей ее сумку (значит, преступники не лгали, и похищенная живой доехала до Москвы), а затем, занявшись своими неотложными обязанностями, напрочь выкинула ее из головы — с какими только пассажирами ей ни приходилось иметь дело: Матрена была отнюдь не самой экзотической пассажиркой из тех, которые встречаются даже в купейных вагонах. В документах привокзального отделения дорожной милиции также не было никаких упоминаний о ком-то, похожем по описанию на Матрену. Так она и исчезла без следа в дебрях одного из московских вокзалов, как двенадцатый стул, ускользнувший от великого комбинатора и унесший в своем чреве бриллианты мадам Петуховой.

Где она закончила свои дни? А, может, и жива до сих пор — кто знает? Она, появившись на сцене на краткий миг, сыграла свою — эпизодическую, но давшую название всей этой истории — роль, после чего опять исчезла, и следы ее затерлись и растворились во времени и пространстве. Невольно кажется, что бедная дурочка только для того и появилась на свет, а вся ее небогатая событиями жизнь была лишь подготовкой к блистательному выступлению с ее кульминационной «кровавой арией».