Пророчица

Слева от нашего дома (если смотреть на его фасад), поодаль и чуть поближе к бульвару стояли один за другим вдоль улицы два больших шестиэтажных дома, построенных уже после войны в конце сороковых. Строили их, как говорили, пленные немцы, и предназначались они для избранной публики. Роскошное по тем временам жилье в стиле «сталинский ампир» — смутно припоминаю даже какие-то лепные гипсовые щиты и колосья на фронтонах. Справа — близко, но не совсем впритык к нашему дому, — угол забора картонажной фабрики, тянущийся вдоль улицы на два квартала. Забор дощатый, но аккуратный, крашеный, и пейзаж не портит, а скорее наоборот, вносит в него какой-то казенный устойчивый порядок. За домом пустырь, бывший когда-то двором и огородом, от которых не осталось и следа, а теперь заросший отдельными чахлыми кустиками и спускающийся к болотистой низинке на задах фабрики — весной ее заливало, и почти до конца лета в зарослях стояла вода. И это был главный недостаток нашей округи — комариков, а временами даже каких-то противнейших мошек, там было не меньше, чем за городом. Посему рассуждения о том, когда же наконец ликвидируют это болото в центре города, были дежурной темой для разговоров как среди старичков на скамейках, так и между жильцами нашего дома. Говорили, что по генеральному плану предполагается низинку сравнять и засыпать, а на этом месте продолжить строительство, начатое двумя большими домами. Действительно, до видневшихся за болотцем каких-то многочисленных складов и приземистых строений было по крайней мере метров пятьсот, и здесь можно было бы выстроить целый, как говорят сейчас, микрорайон. Более того, несколько лет назад болото с дальнего края уже начали засыпать привозимой с новостроек глиной, смешанной с обломками кирпича и разным строительным мусором, но потом дело почему-то застопорилось и дальше не пошло. Тогда вообще строили мало и очень медленно, хотя массовое строительство хрущевских пятиэтажек уже началось, и в нашем городе уже появились первые «черемушки», как называли кварталы этих новых домов по всей стране.

Дом наш, помимо своего необычного отдельного расположения, и сам по себе был своеобразный. Во-первых, в нем была всего одна — наша — квартира. Когда-то дом построил некий купец для своего семейства (до войны окрестные жители еще помнили имя этого купца), но в результате войн и революций, уплотнений и переселений единственное жилое помещение стало коммунальной квартирой с разнообразной проживающей в ней публикой. Во-вторых, хотя квартира была на первом (и даже можно сказать — единственном) этаже, так что, подойдя к дому, можно было постучать в любое из окон, а при желании и заглянуть в него, но у дома имелся и еще один этаж — под нашей квартирой. Хитрость была в том, что дом был построен (и видимо, намеренно) на косогоре — так что с обращенного к улице фасада он выглядел как обычный одноэтажный, но если взглянуть на него с противоположной стороны — с той, где когда-то был двор, — то окажется, что этажей всё же два, и нижний — назовем его полуподвальным — имеет собственный расположенный в центре вход и ряд окон, причем немного заглубленные в землю окна имеют нормальные размеры, хотя и поменьше окон второго этажа. Здесь вполне можно было бы жить, но второй квартиры в доме не было, потому что еще задолго до войны горкоммунхоз, которому к тому времени принадлежал весь дом, поселил в этом полуподвальном помещении свои подсобные службы. Там они хранили часть своих архивов, сидела какая-то расчетная группа, и выглядело всё это как небольшая контора. Каждое утро туда являлись три тетеньки средних лет и довольно ветхий с виду старикашка, продолжавший несмотря на возраст служить родному городу. А летом можно было через открытые окна слышать позвякивание арифмометра «Феликс» (сейчас и не найдешь нигде эту занятную машинку).