Пророчица

В предыдущей главе — в ее начале — я описывал события, опираясь на рассказ Виктора, да иначе и быть не могло: только он был в состоянии сообщить, как он провел ночь и как он обнаружил убитого Жигунова. Никто не мог подтвердить или поставить под сомнение правдивость изложенной им версии. Дальнейшие события происходили на глазах уже двух человек: Виктора и Антона. Я расспрашивал их и по отдельности и вместе и должен сказать, что их свидетельства практически совпадали друг с другом, то есть, если исключить возможность их предварительного сговора, мы можем заключить, что их совместный рассказ в достаточной мере правдив (не говоря, конечно, о тех высказываниях, в которых они сообщали о своих мыслях и переживаниях, и вынося за скобки мои невольные комментарии при пересказе мной услышанного). В этой главе я могу опираться на рассказы всех троих своих соседей. При каких-то событиях они присутствовали по отдельности, и тогда мы можем заподозрить каждого из них в намеренном искажении истины, но во многих случаях об одном и том же рассказывали двое или даже трое свидетелей, и, если их рассказы в основном совпадают, тогда мы должны, я считаю, воспринимать их как истинную картину происходившего. Разумеется, теоретически нельзя исключить, что все трое сговорились и синхронно лгут о некоторых событиях. Однако такое предположение сразу же завело бы нас в тупик: в этом случае у нас не было бы ни малейшей возможности докопаться до истины, и мы должны были бы сходу отказаться от всяких попыток разобраться в этой истории. Поэтому мы должны — и у нас нет иного выхода — считать, что никакого сговора нет, и, если кто-то из рассказчиков хочет что-либо утаить или прямо солгать, он должен учитывать возможность опровержения со стороны других свидетелей, не заинтересованных в подтверждении его ложного сообщения.

Оставив своих героев на пороге соседкиной комнаты, я должен, продолжая изложение событий в хронологическом порядке, сказать, что состояние всеобщего ошеломления и недоумения, легко объяснимое экстраординарностью ситуации, продолжалось недолго и рассеялось после первых же произнесенных ими фраз.

— Калерия Гавриловна! Поймите… Жигуновых убили!.. Мы… — выдавил из себя Антон, чуть-чуть оправившийся от внезапного появления — сбежавшей? убитой? — соседки.

— Как?! Что ты?.. Кто убил? Почему?.. — только и смогла вымолвить потрясенная известием Калерия.

— Ничего не знаем. Их обоих… Мы беспокоились, что с вами… Вдруг?.. Вы поймите нас… Страшно ведь, ничего не понятно. — Упоминать о витиных подозрениях Антон, естественно, не стал.

Но и загадка с исчезновением соседки разрешилась тут же и очень просто. Выйдя утром на ежедневную пробежку, Калерия столкнулась с тем фактом, что выход наглухо забаррикадирован Витиным телом. (Уже потом она рассказывала мне более подробно и морщась от отвращения: «Лежит там — храпит. Не ворочать же мне его. Да и пахнет от него на весь коридор. И перегаром… и… может, еще чем… Противно…» — прозрачно намекнула она на конфуз, не так уж и редко случающийся с людьми в мертвецки пьяном состоянии. Однако здесь она, видимо, перегнула палку в своем отвращении к Витиным пьяным выходкам. Не только Виктор, что было бы вполне понятно, но и Антон, от которого данный факт было бы невозможно скрыть, об этом ни словом не упоминали. Когда я прямо спросил, не заметила ли она утром чего-нибудь, проходя мимо жигуновских дверей, она, слегка вздрогнув (от запоздалого страха, как я понимаю), уверенно отрицала наличие каких-либо указывающих на трагедию признаков: дверь была закрыта, всё тихо). Натолкнувшись на препятствие, Калерия тем не менее не отказалась от своих планов и решила вылезти через окно, благо это оказалось не трудно, после чего она, как обычно, пробегала час по пустынным улицам. Возвращаясь, она машинально направилась к входным дверям и была очень озадачена, обнаружив их распахнутыми настежь. Последующее ошеломление Калерии при виде хозяйничающих в ее комнате ребят уже известно читателю.

После краткого рассказа об увиденном у Жигуновых — Калерия при этом не выразила желания взглянуть на это собственными глазами, и вряд ли можно этому удивляться — было принято единогласное решение вызвать милицию. «Скорая помощь» была бы здесь неуместна, а что еще можно было бы предпринять в данных условиях? Антон вызвался сбегать к телефону и, одевшись попристойнее, быстрым шагом, временами переходящим в трусцу, отправился к телефонной будке, находящейся около новых домов — Калерия видела его в окно, — а затем быстро возвратился обратно.