Пророк

– Вас откомандировали в Чикаго помогать в расследовании. Когда‐то вы прошли стажировку в Бюро поведенческого анализа, однако карьеру там продолжать не стали. Именно поэтому психологический портрет составлен грамотно с точки зрения терминологии, но выводы и оценки ошибочны, поскольку подобный опыт приходит лишь после полевой работы с реальными случаями. Вы трудоголик и не знаете, чем занять себя, когда появляется свободное время. Питаетесь едой навынос – на столешнице есть несколько небольших характерных пятен – вероятно, соус от шашлыка или стейка. Часто перекусываете прямо на рабочем месте. Еще вижу на вашем столе следы от туши и помады. Думаю, вы уснули, уткнувшись лицом в стол.

– По‐моему, достаточно, Маркус, – произнес Брубейкер, однако Уильямс не обратил на его слова никакого внимания.

– Недавно вы бросили курить – часто закусываете нижнюю губу и, сколько я вас видел, постоянно жуете как минимум две подушечки жевательной резинки. Грамоты и дипломы на стене лично мне говорят о том, что вы не совсем уверены в своем будущем в ФБР. В основном здесь представлены награды и благодарности за отличную стрельбу. Теперь о вашем оружии: женщины в Бюро обычно пользуются «глоком» двадцать второго, двадцать третьего или девятнадцатого калибра, рассчитанным на девятимиллиметровые патроны, так как они компактны и подходят для женской руки. Кое‐кто носит «ЗИГ‐Зауэр» модели Р226 или Р220. У вас же в кобуре стандартный «ЗИГ‐Зауэр‐1911» сорок пятого калибра. Это самый большой пистолет в линейке «ЗИГ‐Зауэра». Похоже, вы стараетесь доказать что‐то либо себе, либо окружающим. Хотите создать впечатление крутого стрелка, которому по силам любая операция. Мы далеко продвинулись по пути эмансипации, и все же, уверен, для женщин в Бюро существует еще немало сложностей.

– Хватит, Маркус. Ты все доказал, – пробормотал Гаррисон из угла комнаты.

– Есть кое‐что еще. Если уж гадать, я бы сказал, что вы ушли из Бюро поведенческого анализа примерно в то время, когда умер ваш отец. Вы рассказывали, что причина именно в этом, однако на самом деле вам не нравилось копаться в мозгах убийц. Некоторые люди просто не созданы для этого. Кроме того, вы скорее практик, вам нравится работать в полевых условиях: вышибать двери, мочить плохих парней – одним словом спасать мир. Вам нужно видеть лица людей, которым вы помогаете. Аналитик же проводит бо́льшую часть дня в подвале Куантико, внедряясь в головы изощренных безумцев. В любом случае вас в свое время выбрали для такой работы – и это большая честь. В Бюро служат тринадцать тысяч восемьсот шестьдесят четыре агента, и лишь тридцать из них – настоящие аналитики. Отец имел основания вами гордиться. Может, поэтому вы и ушли оттуда только после его смерти? Не хотели разочаровывать? В конечном счете работа вам не нравилась, однако признаться в этом вы боялись. Ведь признаться – значит показать свою слабость.

У Васкес появилось странное ощущение, будто собеседник смотрит прямо ей в душу. Почувствовав себя обнаженной и беспомощной, она проглотила ком в горле и сказала:

– Теперь ясно, что вы имели в виду, говоря «умею замечать». Уверена, ваши способности очень помогут нам в расследовании. Гаррисон упоминал, что вы хотите поговорить со свидетелями?

– Совершенно верно.

– Отлично. Подождете меня внизу? Я спущусь через пять минут.

Васкес быстро встала. Ее руки до сих пор дрожали, щеки горели; ей было жарко. Чувствуя себя не в своей тарелке, она прошла мимо мужчин и перешагнула порог кабинета, предоставив им самостоятельно найти выход. Туалет находился в коридоре за углом. Она пробежала мимо кабинетов и стеклянных кибиток агентов, вошла внутрь и закрылась в свободной кабинке. Там, присев на унитаз, несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, подавляя эмоции. Уильямс рассказал о ней то, чего не знала ни одна живая душа. Он пробил ее защиту и вскрыл такие проблемы, которые она никогда и ни с кем не обсуждала. Уильямс оказался единственным человеком в мире, который доподлинно понял, что она собой представляет, и ей было страшно и стыдно.

Спрятав лицо в ладонях, специальный агент Виктория Васкес заплакала.

27

Для «юкона» нашлось местечко в дальнем западном углу четвертого уровня огромного парковочного комплекса, что стоял напротив здания чикагского отделения ФБР. Маркус вызвался сесть за руль, и Васкес сразу согласилась, хотя Маркус ожидал, что она вступит в спор без каких‐то веских причин – лишь бы показать свою власть и независимость. К его удивлению, холодность Васкес исчезла почти без следа. Видимо, его маленькое шоу произвело впечатление.

По пути к парковке они обменивались ничего не значащими фразами. Аллен спросил, что Васкес думает об Университете Дьюка. Там учился его старший сын Чарли, и осенью парень рассчитывал получить стипендию, положенную игроку университетской баскетбольной команды. Маркус прислушивался к разговору вполуха, анализируя обстановку вокруг, когда в кармане завибрировал телефон. На дисплее высветилось «Номер неизвестен», и Маркус понял: звонит Акерман.