Пророк

— Мне нечего тебе дать, — ответил Микаш, а когда я полезла за пазуху, схватил меня за руку и потянул дальше.

— Куда же вы, дяденька? Не жмитесь, дяденька! — мальчишка побежал за нами и вцепился в балахон Микаша.

— Нет ничего! Все карманы проверил?! — гаркнул он.

Мальчишка улыбнулся полным гнилых зубов ртом.

— Передай Меченому плату за проход, — Микаш достал из рукава медьку и подкинул её в воздух. — Пускай расчистят нам дорогу, а ты давай-давай отсюда, не то от своих же по кумполу так схлопочешь.

— Ты его знаешь? — шепнула я, когда мальчишка скрылся из вида.

— Нет, на ходу придумал. Здесь поодиночке не выживают, сбиваются в банды. Главарями в них становятся те, кто остальных запугает или порежет. Власть оспаривают часто — голодранцам терять нечего, и у главаря всегда найдётся пара-тройка шрамов. Меченый.

Микаш повёл плечами. Из каждого тёмного закутка нас провожали настороженными взглядами, как демоны, только ауры обычные, спокойно-прозрачные, подёрнутые серой паволокой болезней и невзгод.

Лабиринты трущоб, где нищие спали вповалку под открытым небом, закончились. Показалась обмелевшая мутная река, закованная в древнюю гранитную набережную, растрескавшуюся и почерневшую от времени. Впереди виднелась глухая внешняя стена города. Булыжники толщиной в сажень, без выступов, щели настолько узкие, что и ноготь просунуть не получится, ни руками ухватиться, ни крюк зацепить не за что. Стена серой змеёй тянулась от горизонта до горизонта, заслоняя города от мира или мир от города?

— Ну? — нетерпеливо поинтересовался Микаш.

Я сверилась с картой, он выглянул из-за моего плеча и махнул рукой влево:

— Там.

Я опустилась на колени и принялась обыскивать камень за камнем. Где не было тени, они нагрелись и обжигали пальцы. Везде одинаково гладкие, никаких следов царапин, выемок или потайных механизмов, ничего, что могло указывать на вход в подземелье.

— Ты скоро?

Микаш пристально следил за улицей. В приглушённом голосе сквозила тревога, но я не чувствовала опасности.

— Погоди, ещё немного осталось, — от отчаяния я подпрыгнула, чтобы получше разглядеть верхние камни. Без толку!

— Я-то погожу, а вот они — вряд ли.

Я обернулась. Из-за обшарпанных, полуразвалившихся глинобитных домов с тростниковыми крышами вышел пренеприятный тип. В пыльных чёрных штанах и пожелтевшей от пота косоворотке, подпоясанной алым платком. Двигался вразвалочку, чернявые кудри на голове настолько слиплись и скатались в колтуны, что походили больше на шерсть борзых и не двигались даже при ходьбе на ветру. Острые скулы и залёгшие под глазами тени подчёркивали недобрый взгляд. Припомнился Лирий, единоверческий проповедник, который пытался меня убить. Нет, тот был другим, испуганным и отчаявшимся, а пришелец всем видом показывал уверенность.

Он поравнялся с нами и криво ухмыльнулся:

— Что ищете, ребята?

— Просто смотрим. Нам не нужны проблемы, — ответил Микаш, глядя на него прямо и без боязни.

— Зачем тогда в трущобы припёрлись? — улыбка стала шире, напоминая оскал. — Бабе своей жизнь низов захотел показать? Как у вас это в Верхнем называется, когда богачи собираются на зверей в клетках поглазеть?

— Зверинец, — тихо подсказала я.

— Поди плату там берут больше ломаной медьки, которую ты всучил малышу Бурро? А за выход из клетки с волками сколько просят?

— У нас ничего нет. Ваш малыш уже всё обшарил, — не терял самообладания Микаш.

— А ещё он мне передал, что ты вооружён до зубов. На войнушку собрался, а Сумеречник? — продолжал издеваться пришелец. — Откуда ты как мы балакаем и как живём, знаешь? Уж не из этих ли, карателей? — он облизнулся и обошёл вокруг, словно приценивался.

Его аура была обычной, бесцветной, подёрнутой мутными разводами и разодранной в некоторых местах из-за недомоганий и сделок с совестью. Такая тонкая, что кажется, сожмёшь в руках, и она переломится.

— Вы единоверец? — полюбопытствовала я из-за спины Микаша.

— Тю, разве я похож на пришибленных фанатиков, которые только и умеют что биться лбом об мостовую? — хрипло рассмеялся он.

— Если не фанатик, то чего лезешь? В петлю не терпится? — рыкнул Микаш.

— Ты тут один, колдовать не можешь. У вас с этим строго, я знаю. А за мной дружбанов и братанов с две дюжины. Порвёшь меня, они тебя в клочья раздерут и с девкой твоей позабавятся заодно. Чай чистые да свежие поприятней, чем затасканные шлюхи? За деньгой домой топай, а девку твою я в залог заберу. И не обещаю, что с ней сюсюкать будут.

— Да как ты смеешь, пёс подворотный?! — взревел Микаш и выхватил меч из-под балахона.

Не сводя с него глаз, грабитель попятился. Я метнулась к нему за спину и прижала пальцы к вискам.

«Ты оставишь нас в покое и уведёшь отсюда своих людей. Вы забудете о нас, вернётесь домой и остаток дня проведёте там», — мысленно приказала я.

Спина грабителя неестественно выпрямилась. Он развернулся и с пустым взглядом поковылял прочь, путаясь в ногах, как пьяный, и натыкаясь на стены. Я облегчённо выдохнула. Видно, о том, что у девушек тоже может быть дар, но клятв они не приносят, лиходей не знал.