Пророк

— Перестаньте, — встала я между ними. — Я пришла в гости по просьбе Хлои и принесла кое-какие вещи.

— Нам не нужна милостыня!

— Так вы же сами её просите. И воруете, к тому же. Считай, что это «плата за проход».

Лино стиснул зубы.

— Если бы не заступничество Лелю, я бы тебе показал, что такое настоящий мужчина.

— Не сомневаюсь. Ну, бывайте. Как станет что-то известно, я сообщу, — я развернулась и направилась к выходу.

— Стой! Ты ведь не испугалась? Ты ведь ещё придёшь? — вцепилась мне в рукав Хлоя уже за порогом. Младшие мальчишки во главе с Чусом тоже вывалили на улицу.

— Приду, если позовёшь. Невежливо отказываться от приглашений.

Я зашагала прочь, а дети провожали меня страждущими взглядами.

За углом настигла шумная толпа карликов, калек и попрошаек. Я вжалась в стену дома. Процессия вскоре миновала. Замыкающий её Лелю остановил впряжённых в телегу собак и галантно поцеловал мою руку:

— Не окажет ли Светлая госпожа мне любезность и прогуляется со мной?

Я улыбнулась, тревогу как рукой сняло. Собаки потянули тележку между домов, Лелю указывал им путь, слегка натягивая поводки. Мы вышли к старой набережной. Паутинки трещин бежали по отполированным ногами камням, чёрные пятна походили то ли на ожоги, то ли на тлен. Из воды плотным ковром наступала зеленовато-ржавая тина, от вони слезились глаза. В кучах мусора по берегам копошились вздорные чайки, поглядывая с враждебностью и укором, и кричали так, будто кто умер, а то и вовсе лаяли по-собачьи. Гранитные плиты вздыбливались до пояса. Я уселась на ту, где скос был ровным. Благо, камень нагрелся на солнце. Я повернулась к воде спиной, чтобы не смотреть на грязь. Уж лучше чудное, слегка кособокое лицо моего знакомца.

— Вы удивительно милы для дамы из высшего света, — печально улыбнулся Лелю.

— А вы удивительно вежливы для Короля воров, — усмехнулась я.

— Должность обязывает, — он снял широкополую шляпу с пером, обнажив лысую голову, и учтиво склонил её набок. — Так почему вы одна не испугались половинчатого урода?

Я задумалась и посмотрела вдаль.

— Нянюшка рассказывала мне сказку, в которой в ненастную ночь на пороге замка появлялся уродливый старец и просил приюта. Высокомерный хозяин прогонял его, и тогда на его голову обрушивались все ведомые и неведомые несчастья.

— Это всего лишь сказка.

— Возможно. Но когда мой отец не пустил в замок вёльву, она предрекла нам с братом скорую смерть.

— Но вы до сих пор живы.

— Потому что пошла по другому пути. Решила делать всё не так, как ожидали люди. Жить своим умом. Мне нравится это чувство — свобода. Она дороже замков, красивой одежды и вкусной еды. Только ради неё и стоит жить.

— И даже дороже счастья быть с любимым человеком?

— Можно любить и быть свободным.

Лелю снова печально улыбнулся.

— Вы ходили к Машкари, — заговорил он после долгой паузы. — Не стоит. Я знал ещё родителей их родителей. Бедовая семейка. Ничего, кроме неприятностей, от них ждать не приходится. Лино отъявленный головорез, а младшие на него ровняются. Через пару лет будет опасная банда. И с девчонкой своей они явно церемониться не станут.

— Дети не виноваты в грехах родителей. Кто-то должен дать им шанс. Мне же его дали.

— Ваша доброта вас погубит.

— Нет, доброта и вера спасут наш мир, если его ещё можно спасти, — усмехнулась я и, попрощавшись с Лелю, пошла домой.

Последующие дни пролетели в беспрестанных хлопотах. Спозаранку я работала в храме Вулкана, а после обеда уставшая тащилась в лабораторию и боролась с дремотой на занятиях. Повезло, что Жерард отсутствовал. Зато я могла навещать Бурро и справляться о его здоровье каждый день. Заглянуть в Нижний город я не успевала, но Хлоя дожидалась меня в знакомом переулке и спрашивала о брате. Бурро медленно шёл на поправку. Гнойник вскрыли, жар спал. Целитель отпаивал мальчика зельями и обрабатывал рану заживляющей мазью, я помогала Бурро есть и умываться. Неделю, обещал целитель, и мальчик вернётся домой.

Я сильно опаздывала на учёбу, но была уверена, что никто ругать не станет. С порога насторожила тишина. В гостиной никто не потягивал травяные отвары с плюшками за беседой о пустяках. Густаво таскал бумаги из кабинета в кабинет, Клемент рисовал схемы за столом, Кьел и Кнут что-то возбуждённо обсуждали. У Шандора был выходной. Сезар занимался с девчонками в учебной комнате.

Всё разъяснилось, когда из кабинета вышел Жерард и поманил меня к себе. Он выглядел ещё более измождённым и осунувшимся, чем я. Видно, болезнь дочери вытянула из него все соки. По каменному выражению стало ясно, что надвигается буря.

— Как Гиззи? — спросила я.

— Хорошо. По-моему, ей очень понравилось болеть, когда её любимая игрушка — отец — всегда при ней, — усмехнулся он.

— Вы могли бы меньше задерживаться на работе.

— Моя жена могла бы хоть немного заниматься ребёнком, но это в другой идеальной жизни. В этой приходится мириться с тем, что есть. Я найму ей лучших воспитателей.

— Мой отец их тоже нанимал, но толку было чуть, — я отвернулась. Иногда тоска по старому родителю настолько пробиралась под кожу, что становилось трудно дышать.