Пророк

Проснувшись, когда выход из Теснины уже заливал яркий дневной свет, Микаш бросился ощупывать больную руку. На месте! Вроде даже не болит и скованности не чувствуется. Он стянул край рубахи, вглядываясь в плечо. Даже шрама не осталось!

Сойки мирно посапывали. Первым поднялся Орсо, за ним подтянулись и остальные. Умывались, раздували потухший костёр, перешёптывались, досадуя, что проспали. Ни слова о том, что было ночью. Не мог же шрам пропасть сам?

Проглотили завтрак и выдвинулись в путь. Путь предстоял долгий, а ночевать в тесном проходе, где даже лечь вряд ли получится, не хотелось. В звене чувствовался прилив сил: бодро перебирались с камня на камень, подтягиваясь на высокие кручи, прыгали по мокрым и скользким от струящегося внизу ручья валунам. Скальные стены смыкались, выступы поднимались и обрывались — сойки снова прыгали. Проход сузился настолько, что понадобилось снять мешки и протискиваться боком, выдохнув из груди весь воздух. На обед не останавливались: заглотили пару орехов и запили водой.

Хорошо, что подгонять не нужно, можно заняться своими мыслями. Сильфы и слова их предводителя никак не шли из головы. Микаш вертел их так и эдак, как куски мозаики, которые не хотели стыковаться друг с другом. Догадка теплилась в мыслях, но он счёл её слишком смелой и отмёл, а всё увиденное и услышанное разложил в тайной комнате у себя в голове по полочкам, чтобы если появится новая зацепка, новый кусочек мозаики, попытать счастья снова.

Сумерки наползали удлиняющимися тенями, прятали опасности, облекали каменные глыбы в силуэты демонов. Ноги гудели от усталости, тело стало липким и грязным. До выхода добрались только к восходу луны. Дежурные лениво занимались костром и снедью, пока остальные остужали ноги в ручье и отдыхали, подстелив на жёсткие камни одеяла.

— Ничего страшного. Вот выйдем из теснины, боком Перепутов лес минуем, и легче станет, — подбадривал остальных Орсо.

Микаш вглядывался в темноту, застилающую пеленой выход. Непроницаемое будущее. Даже звёзд с луной не видно.

— Мы ведь не пойдём в Перепутов лес? — спросил Орсо, устраиваясь рядом с Микашем.

Прерывать течение усталых мыслей разговорами не хотелось. Слишком привык он к отверженному одиночеству, и даже годы службы вытравить эту привычку не смогли.

— Маршал ведь не к Терракотовой башне нас посылал? — ну что тут ответить? — Если он решил сжить тебя со свету, то нас следом тащить незачем.

Микаш повернул к нему голову. Смотрел и не видел. Сильфы проведут через лес, а дальше как-нибудь сами. Маршал надеется. Эта миссия — единственный шанс на победу. Быть может, к ней он и готовил Микаша всё это время. Или это лишь очередная веха на очень долго пути… куда? Ввысь или в бездну унесут невидимые крылья? И ждёт ли Лайсве в безопасности большого города?

Ночь прошла тихо. Микаш поднял всех засветло, чтобы быстро позавтракать и с первыми лучами отправиться в дорогу.

Солнце нехотя выкатывалось из-за старого чернолесья, что древние называли Перепутьем духов. Полосами разгоралось сизое и ненастное небо. Вековые дубы и вязы переплетались кряжистыми ветвями, выпирали из палой листвы корни. Пахло гнилью. Лучи света пропарывали сумрак под густыми кронами. Так узко между толстенными стволами, что протискиваться приходилось, как в теснине. Там колючие кусты, то топкий мох, а под ним скользкая кочка. Неверный шаг, чавк! Подлая трясина затягивала вниз. Мошкара так и вилась вокруг. Редкий зверь шевелил листву, мелькал тенью вдали и тут же исчезал. К вечеру туман поволок со всех щелей-низин, будто Сумеречную реку кипятили. Дым-пар валил коромыслом.

Первая ночёвка прошла в промозглой сырости. Даже огонь отказывался приниматься за отсыревшие дрова — умаял. Поживиться нечем — Микаш предупредил, чтобы дичь не стреляли, ягоды-грибы не собирали, рыбу не ловили.

Дурное место, колдовское.

На второй день лес стал суше и древнее. Чёрные стволы частоколом устремлялись в необозримые дали. Солнце не показывалось, день от ночи почти не отличался, как на севере.

Здесь всё сохло. Даже торфяники на болотах не пахли так остро. Голые деревья кренились набок, готовые рухнуть при любом дуновении ветра. Костёр разжигать было боязно — могло вспыхнуть от одной искры. Пыльный воздух душил, резал глаза, но все терпели.

С демонами не сталкивались. Лишь изредка Микаш замечал вдали светящиеся силуэты. Полупрозрачные, похожие на зверей и птиц, они брели, не обращая внимания не незваных гостей, по своим делам. Остальные рыцари их не видели. Хорошо! Чем меньше страха, тем лучше.

На четвёртый день они добрались до обозначенной на карте ямы. Круглая, шириной в десятка два саженей, с обрывистыми сыпучими краями, словно и правда сюда рухнула глыба с Девятых небес, оставив на земле незаживающий ожог.

Микаш скомандовал привал. Суетились, разбивали лагерь, окапывали кострище, чтобы огонь не перекинулся на сухой лес, готовили походную похлёбку из всего, что попадало под руку.