Пророк, огонь и роза. Ищущие (СИ)

— Ну, я приехал, — сообщил Астанико, усаживаясь в кресло и как бы подразумевая: это и так весьма много с моей стороны, так что ваш повод пригласить меня должен быть весомым.

Хайнэ молча сидел напротив него. Одет он был в тёмную одежду безо всякого рисунка, неубранные ни в какую причёску волосы были зачёсаны назад, открывая лицо и пересекавший лоб длинный шрам — судя по его виду, довольно свежий.

— Да вы теперь весь в шрамах, — не удержался от насмешки Астанико, вспомнив, что руки Хайнэ также изрезаны после попытки самоубийства. — Прямо как настоящий герой древности, из тех, что участвовали в кровавых сражениях под предводительством наших сиятельнейших Императриц.

Но стрела его, которую он пускал без особого желания ранить, а, скорее, из врождённого злонравия, пролетела мимо цели.

— Это верно, — криво усмехнулся Хайнэ. — У меня много шрамов, и все они — результат позорного поражения в борьбе с самим собой. Так сказать, клеймо, выжженное на теле проигравшего.

 Астанико удивил этот злой, насмешливый тон, которого он прежде никогда у него не слышал, но он только приподнял брови.

— Так зачем же вы меня позвали? — вернулся к основной теме он. — Или скажете, что просто соскучились?

— А почему нет? — проговорил Хайнэ хрипло. — В конце концов, всех остальных я от себя прогнал, только вы у меня и остались.

— Ну, в прошлый раз мы не очень-то хорошо расстались, — усмехнулся Астанико. — Я думал, вы не захотите меня больше видеть.

— Ерунда, — махнул рукой Хайнэ и повторил, задумчиво глядя в сторону: — Это такая ерунда…

— А мне казалось, вы болезненно горды, — заметил Астанико. — Между прочим, о нас после той пощёчины сплетничают по всем углам дворца. Чего уже только не напридумывали. О…

Он почти что мечтательно усмехнулся.

На самом деле все эти сплетни, по большей части грязные, не особенно досаждали ему, а, скорее, забавляли,  но он с удовольствием разыгрывал из себя лицо, оскорблённое до глубины души, и в чём-то эта игра заменяла ему ту, которая была похоронена с тех пор, как он прекратил видеться с Иннин.

— Ничего об этом не знаю и знать не хочу, — сказал Хайнэ и помолчал. — Кстати, вы видели мою сестру?

Астанико похолодел.

«А вот об этом ничего не хочу знать я!» — хотел было закричать он, но сдержался.

— Не имею чести быть приставленным к ней в качестве сопровождающего, — холодно проговорил он. — Поэтому нет, не видел. И не имею особого желания видеть, так что если вы намеревались попросить меня что-нибудь ей передать…

 — Да нет, я просто так спросил, — тихо возразил Хайнэ. — Знаете, с ней я ведь тоже поссорился.

Астанико как-то даже испугался этой нотки доверия, неожиданно проскользнувшей в его голосе.

— Да, кстати, а сами-то вы что думаете о той пощёчине? — поспешно повернул тему он и рассмеялся. — Меня прямо разбирает жгучее любопытство.

— Я уже говорил Иннин, что и сам мог бы так сделать, — вздохнул Хайнэ. — И даже гораздо хуже мог бы. Поэтому и не злюсь.

— Ой ли, Хайнэ, — раздражённо скривился Астанико. — Кем вы себя теперь вообразили? Воплощением Зла?

Хайнэ смотрел в пол и, судя по его виду, так оно и было.

— Не льстите себе, — сердито сказал Астанико. — Что бы вы там ни сделали, это вряд ли сравнится с тем, что мог бы сделать я. И сделал, — внезапно зло усмехнулся он. — Знаете ли вы, что я в последний момент передумал спасать вашего брата и устраивать какое бы то ни было чудо? Вот только оно всё же произошло… по какой-то глупой иронии судьбы — настоящее чудо. А иначе ваш брат так и сгорел бы. Я был уверен, что он сгорит.

Он скрестил руки на груди и, прищурившись, пристально вгляделся в лицо Хайнэ.

Тот не отвернулся и выказал гораздо меньше удивления, чем можно было ожидать.

— Вот как, — наконец, пробормотал он и опустил взгляд. — Ну, что ж. Не знаю, как я бы отнёсся к этому раньше, но теперь, когда, к счастью, с Хатори всё хорошо…

— Сказать по правде, ни в какое чудо я, конечно, не верю, — перебил его Астанико. — Не сомневаюсь, что Хатори, в итоге, спасла Верховная Жрица.

— А я вот легко поверил бы именно в чудо, — сказал Хайнэ как-то грустно.

— В то, что ваш братец — святой, и огонь не коснулся его? — поморщился Главный Астролог. — Что же такого хорошего он сделал в жизни?

Тон у Хайнэ внезапно сделался таким же, как в самом начале разговора.

— Как это что? Столько лет жил со мной, разумеется, — криво усмехнулся он. — Подвиг или не подвиг, но награду за это он определённо заслужил. Жаль, что я умею платить за хорошее только злом.

— И добром — за плохое, — скривился Астанико. — Знаете что, вы мне таким не нравитесь. Этот цинизм вам определённо не идёт.

— Да я и сам себе таким не нравлюсь, — признался Хайнэ. — Но что же я могу поделать. Некоторые вещи… не проходят для души бесследно.

— О да, смерть возлюбленных и прочие трагедии, — насмешливо фыркнул Астанико. — После которых герои книг становятся «совершенно другими людьми».