Пророк, огонь и роза. Ищущие (СИ)

Однако тем же вечером словно какая-то непреодолимая сила снова потянула его к тушечнице и кисти, и он полвечера ползал по комнате, собирая листы чистой бумаги, которые расшвырял по полу в припадке бессильной ярости, а потом писал.

Закончил повесть Хайнэ лишь сегодня утром  — это получилась странная вещь, не похожая на то, что он сочинял раньше.

Вероятно, сказались его размышления о принцессе Таик и свадебном ритуале в целом, потому что героями стали жених и невеста, влюблённые, однако вынужденные ждать, месяц за месяцем, пока будут закончены все церемонии, и они смогут впервые оказаться в объятиях друг друга.

Ничего близкого с положением калеки, который не способен стать чьим-либо мужем, однако Хайнэ смог, наконец, излить свои чувства — тоску от невозможности получить желаемое, и надежду, заставляющую сердце биться чаще, и любовь, и затаённую страсть, и сводящее с ума ожидание встречи.

Но понравится ли такой текст Марик?

Ведь там не было ни откровенных сцен, как в предыдущих романах Энсенте Халии, ни возмущения против условностей. Можно было бы, конечно, заставить героев негодовать против нелепых свадебных традиций… но они почему-то не негодовали, а терпеливо ждали, внутренне страдая, и у Хайнэ было странное ощущение, что он не может заставить их вести себя по-другому, не имеет права.

Оставалось только надеяться, что Марик рассказ понравится, несмотря ни на что.

«Поймёт ли она, что он написан для неё? — думал Хайнэ в экипаже, дрожа и комкая рукава. — Что в нём описаны мои чувства к ней? Сложно догадаться, ведь герои не похожи на нас с ней, и я ни о чём не говорю прямо, но, может быть, всё-таки…»

В этот момент ему вдруг вспомнилось давнишнее предсказание, которое ему сделали во дворце — ещё до того, как его жизнь рухнула.

«Твоя возлюбленная будет видеть тебя безо всех прикрас, очами Богини будет смотреть она, и обнимать взглядом твою душу со всеми её дольными вершинами и бездонными пропастями, и то, что сам в себе ты будешь считать уродством, будет значить для неё не больше, чем крохотная чёрная соринка на белоснежном одеянии божества. Она будет любить тебя, и никто другой не будет для неё существовать». 

Хайнэ старался не предаваться беспочвенным мечтаниям, основанным только на этом предсказании, тем более что оно было якобы получено от Богини, которую он не признавал, однако сейчас мысли его потянулись к этому пророчеству, как к спасительной нити.

«Может быть, Марик — та самая?.. — подумал он. — Её не смущает моё уродство. Внутреннее содержание важнее для неё, чем красота. Всё сходится…»

Чтобы отвлечься от волнения, он снова достал бумагу и принялся писать письмо Марик от Энсенте Халии.

Как ни странно, дело пошло легко — строчки как будто сами собой полились из-под его кисти, и Хайнэ почти не понимал, что именно он пишет. Перечитав письмо, он испытал странное ощущение, что видит его впервые в жизни, и что написал его совершенно другой человек — решительный, бесстрашный, не ведающий ни сомнений, ни колебаний.

Энсенте Халия, которого никогда не существовало, и не будет существовать.

«Вы можете решить, что это слишком рано, и глупо, и лицемерно, и как у всех. В самом деле, общаясь с разными людьми, я сделал вывод о двух причинах, по которым слова «Я люблю вас» произносят ещё даже до первого свидания. Первая из них — потворство своим страстям, когда человек жадно накидывается на первого встречного и пытается втиснуть его в рамки свой мечты. Вторая же — наоборот, осторожность, робость: человек боится искать того, с кем ему будет по-настоящему хорошо, и пугливо останавливается рядом с тем, кто первый проявил к нему внимание.